В.Н. Терехина

Окна РОСТА Маяковского как художественный объект

 

Политические плакаты Окна РОСТА впервые включены в академическое Полное собрание произведений Маяковского как целостный художественный объект. Поэт подчеркивал не только их агитационное значение, но уникальность заключенного в них творческого опыта. «Это мое второе собрание сочинений, отмечал он. – 3000 плакатов и 6000 подписей к ним».

Художественная цельность и эмоциональная действенность этого вида творчества Маяковского выводила его из области военно-политических конфликтов и хозяйственных проблем в сферу искусства. Открывая в феврале 1930 года свою итоговую выставку «20 лет работы», Маяковский говорил: «Газета, плакат, лозунг, диспут, реклама, высокомерно отстраняемые чистыми лириками, эстетами, - выставлены как важнейший род литературного оружия».

Оригинальность плакатов РОСТА как художественного объекта явственно предстает в сопоставлении с определением плаката в качестве жанра изобразительного искусства: «Плакат – это вид прикладной печатной графики, который представляет собой крупный листок с информацией агитационного, информационного или другого характера». В отношении плакатов РОСТА требуется уточнение по всем параметрам: это ручное, а не печатное произведение, не массовое, а уникальное, авторское, а не тиражное, трафаретный экземпляр, размноженный ручным способом в количестве до ста экземпляров, приравнивается к оригиналу. И это не листок с информацией, а несколько листов-кадров, объединенных общим содержанием. Кроме того, подписи в большинстве своем стихотворные, эмоционально-образно передававшие необходимую информацию. Оперативность плакатов РОСТА также отличала их от изготовленных в типографии, их красочность превосходила литографскую печать, сохраняла индивидуальный почерк художников и выразительность ручного способа создания плакатов.

Как складывался неповторимый стиль Окон РОСТА? Уже зимой 1920 года появились те признаки плакатов, по которым мы их безошибочно определяем: покадровое развитие сюжета, стремление найти язык, понятный народу, выработка изобразительных знаков и цветовой азбуки, трафаретное размножение. Поэт и художник, Маяковский работал не только над содержанием, но и над формой плаката, соединяя визуальное и вербальное. Он создавал поликадровые изображения, которым сопутствовали звучные и ёмкие подписи. В результате формировался феномен Окон сатиры РОСТА, жанр политического плаката в органическом единстве слова и изображения.

Маяковский использовал все доступное ему многообразие приемов для того, чтобы примирить художественный эксперимент и политическую активность, непосредственно участвовать в сотворении новой действительности и нового человека. В Маяковском подлинный поэт никогда полностью не был подавлен ни политическими, ни утилитарными, ни социальными заказами и сохранял независимое, внутренне пережитое отношение к миру. 

Подготавливая итоговую книгу «Грозный смех», оформленную Варварой Степановой, Маяковский подчеркивал: «Не случайно, что многие из этих работ, рассчитанные на день, пройдя Третьяковскую галерею, выставки Берлина и Парижа, стали через десять лет вещами настоящего так называемого искусства. Через годы над этими окнами будут корпеть ученые, охраняя от времени скверненькую бумагу» (ПСС в 13 т. 1955-1961. 12, 208).

Действительно, политические плакаты, выполнявшие столь необходимую в 1919-1922 годах информационную и агитационную функцию, стали интереснейшим памятником своей эпохе, объектом изучения на пересечении литературоведения, искусствознания, истории, теории коммуникаций.

 

Вера Николаевна Терехина, д.ф.н., г.н.с. Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ РАН, руководитель Группы подготовки Полного собрания произведений В.В. Маяковского в 20 т.

E-mail: veter_47@mail.ru

 

Т.А. Купченко

Влияние русской одической и барочной традиции на «Окна РОСТА» В.Маяковского

 

Футуризм в постулируемом им радикальном отрыве от традиции на деле обращался к ней, переформатируя под свои задачи. Это касается как ближайшего в нему по времени модернизма, так и классической литературы романтизма и реализма. Однако более отдаленная и пре-одоленная в литературном языке усилиями В. Тредиаковского, М. Ломоносова, Н. Карамзина. А. Пушкина барочная традиция, связанная с русской традиционной культурой и западной славянской литературой, сказалась в их творчестве. На это обращали внимание исследователи, например, рассматривая будто бы устремленное к допетровской Руси по своему звуковому и словообразовательному облику название «будетляне». О связи творчества В. Маяковского с XVIII веком писал еще Ю. Тынянов в статье «Промежуток» (1924): «Русский футуризм был отрывом от срединной стиховой культуры XIX в. Он в своей жестокой борьбе, в своих завоеваниях сродни XVIII в. <…> Хлебников сродни Ломоносову, Маяковский – Державину» [5, c. 409].

Во многом на этом наблюдении строит свое исследование о Маяковском М. Вайскопф: «Гениальный новатор Маяковский по своему миросозерцанию, по всему кладу своего мышления – поэт глубоко архаический. Маяковский лишь инвертировал главенствующую оппозицию средневековья: дух-мир-плоть – отдав решительное предпочтение вещественности» (Федоров). [1, c. 3]

Тынянов уточняет, что «Маяковский возобновил грандиозный образ, где-то утерянный со времен Державина. Как и Державин, он знал, что секрет грандиозного образа не в «высокости» образа, а только в крайности связываемых планов – высокого и низкого, в том, что в XVIII в. называли «близостью далековатых идей». [5, c. 409-410]. Это описание напоминает сближение крайностей, характерное для поэтики барокко. Как отмечает А. Ранчин, «идеей стиля было сближение разнородного и различение сходного, в чем проявлялось ''остроумие'', понимаемое именно как острота ума, а не как зубоскальство или веселость». [4].

При создании Окон РОСТА поэт опирался также на барочную традицию, а именно на использование эмблемы, лежащей в основе образности этого стиля. Эмблема как вид аллегории состояла из девиза, или надписи, рисунка и подписи. Девиз являл собой краткое запоминающееся изречение, подпись представляла из себя комментарий-толкование и часто являлась стихотворной строкой или целым стихотворением. Для культуры XVII века была важна не только игра ума, интеллектуальное начало и красота, но и устремленность читателя к познанию истины, подлинного смысла. При этом он не мог быть многозначным или вариативным. Структура эмблемы с ее сочетанием живописной образности со стихотворной афористичностью и однозначным указанием на определенный смысл как нельзя лучше подходит для пропаганды и агитации, что мы видим и в Окнах РОСТА. В современном мире эмблема получила свое развитие в рекламе. 

Нужно также отметить, что эмблема могла быть и полностью стихотворной, как в поэзии Симеона Полоцкого («Мир есть книга», «Хамелеонт»), когда части стиха являются девизом, словесным описанием-«рисунком» и комментарием-толкованием явления. Полоцкий также развивал традицию фигурных стихов, в которых слова составляли рисунок, отвечающий теме стихотворения («Стихотворение по случаю рождения царевича Симеона» в форме звезды, «Крест»). Эмблема могла развертываться и в целую книгу («Знак честен брак» К. Истомина, 1689). 

Таким образом многокадровое развертывание картинок в Окнах РОСТА укладывается в эту традицию. Название окна представляет собой девиз (им могут быть и газетные цитаты, например, из речи Ленина, вынесенные в заглавие), далее следуют картинки с рифмованными строками-комментариями, финальная представляет собой суммирующую подпись. Например, окно РОСТА №867, датируемое январем 1921 г. имеет название-девиз «Хочешь? – Вступи», четыре кадра и подписи-комментария к нему:

 

1.	Хочешь побороть холод?
2.	Хочешь побороть голод?
3.	Хочешь есть?
4.	Хочешь пить?

 

 и размещенный в конце посередине крупным шрифтом вывод-лозунг “Спеши в ударную группу образцового труда вступить” [3, т. 3, c.].

Заголовком-девизом также может быть вынесенная в начало цитата, как в окне РОСТА №742 от декабря 1920 г.: «Вопрос об электрификации поставлен в порядке дня съезда. Мы при крупном переломе: на трибуне всероссийских съездов будут появляться не только политики, но и инженеры. Из речи товарища Ленина на 8 Съезде». Последующие кадры сопровождаются комментариями:

 

1.	Мы зажгли над миром истину эту.
2.	Эта истина разнеслась по всему свету.

 

3.	Теперь нам нужны огни эти.
4.	Пусть этот огонь Россию осветит! [3,т. 3, c. 262]

 

В этом случае комментарий к последнему кадру является выводом-лозунгом, что подчеркнуто восклицательным знаком.

Один из наиболее часто встречающихся образов-символов в Окнах РОСТА также связан с культурой 17-18 вв. Это Солнце. Наиболее характерно оно для одической традиции, и встречается у В. Тредиаковского, М. Ломоносова («Утреннее размышление о Божием величестве»), Г. Державина («Бог», 1784). 

В христианской традиции солнце связно с образом Бога, Христа, или его представителя на земле – царя. У Державина в оде «Бог» в человеке, как солнце в капле, отражается божественное начало:

 

<…>

А я перед Тобой – ничто.

Ничто! – но Ты во мне сияешь
Величеством Твоих доброт;
Во мне Себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.

 

<…>

Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества,
Я средоточие живущих,
Черта начальна Божества.
85 Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю;
Я царь, – я раб, – я червь, – я Бог.[2]

 

Эти мотивы Маяковский развивает в поэме «Человек» (1916-17):

 

Это я
сердце флагом по́днял.
Небывалое чудо двадцатого века!

 

И отхлынули паломники от гроба господня.
Опустела правоверными древняя Мекка. [3, т. 1, c. 249.].

 

Сердце-флаг напоминает орифламму – знак Христа – Солнца.

Революция представляет собой слом времени, идет борьба нового времени со старым и тем самым со старым Богом. Таким образом и символика солнца обретает новый смысл. Он связан с коммуной как новым идеалом жизни, источником и вдохновением революционных преобразований. Солнце присутствует очень во многих Окна Роста и часто в одном окне изображается по нескольку раз. Силуэт заводов на фоне солнца символизирует будущую коммуну и напоминает геральдические символы: «свет, добро, наступление лучших времен, изобилие».

В качестве примера можно привести образ солнца на фоне горы угля в Окне РОСТА № 914 от января 1921 г. Иногда на солнце прямо написано «коммуна» (Окно Главполитпросвета (далее – ГПП) №11, Неделя профдвижения от февраля 1921 г.). В Окне РОСТА №928 (январь 1921 г.) солнце наискось пересекает красный флаг, соединяя воедино два главных атрибута нового мира. Солнце объединяется с паровозом и профсоюзом (Окно ГПП №4, февраль 1921), домом отдыха, электрической лампой. Одним из наиболее насыщенных образов является изображение газеты «Правда», за которой, как нимб, сияет солнце – реализация «солнца правды» или Истины – (истины, свет, добро, красоты – атрибуты средневекового представления о благе). ГПП №178 апрель 1921 Солнце в своей прямой функции как небесное светило (близится сушь) ГПП №187 Солнце как символ мира, символизируя окончание гражданской войны (ГПП №289).

Итак, мы видим, что, работая над Окнами РОСТА и Главполитпросвета, Маяковский остается верен футуристической поэтике и для ее реализации опирается на традиции и образы старинной поэзии.

 

 

Купченко Татьяна Александровна, к.ф.н., с.н.c. Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ.

E-mail: tkupchenko@gmail.com

 

 

Литература

1. Вайскопф М. Во весь логос: Религия Маяковского. Москва; Иерусалим: Саламандра, 1997. 175 с.

2. Державин Г. Бог // Сочинения Державина. Т. 1. М., 1798. С. 1-6.

3. Маяковский В. Полное собрание сочинений: в 13 тт. М.: Художественная литературы, 1955-1961. Т. 3. 

4. Ранчин А. Как читать Симеона Полоцкого. [электронный ресурс] URL: https://gorky.media/context/kak-chitat-simeona-polotskogo/ (Дата обращения 10.04. 2024)

5. Тынянов Ю. Промежуток // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 168-195.

 

 

Е.А.Тюрина 

 

Окна РОСТА: неразделимость рисунка и текста. Текстологические проблемы

 

Проблемы подачи текстов плакатов «Окна РОСТА» для нового научного собрания произведений В.В. Маяковского в 20 томах основаны на текстологической науке ХХI века, применяемой для академических собраний сочинений писателей-классиков, а для изображений плакатов используется принцип подачи в художественных публикациях каталога-резоне. Предлагаются так же новые форматы публикаций «Окна РОСТА» для научных цифровых и печатных версий научного издания. 

Исследование подчеркивает, что тексты плакатов не могут быть полноценно восприниматься без соответствующих изображений к ним. Синтез изображения и стихотворной подписи к нему в плакатах «Окна РОСТА» является ключом к пониманию их агитационного воздействия. Такой подход был осознанным выбором Маяковского, который принимал участие на всех этапах создания плакатов: от выбора тем, основываясь на публикациях в газете «Правда» или телеграфных выпусках РОСТА, до написания стихов и создания рисунков. Он также контролировал работу других художников и трафаретчиков, обеспечивая точность текста и соответствие изображений задумке. 

Особое внимание в исследовании уделено таким текстологическим аспектам, как сохранение орфографии и пунктуации «Окна РОСТА», которая была приведена редакторами к нормативной в предыдущих трех собраниях сочинений поэта ХХ века. Так же анализируются проблемы, связанные с представлением текстов, которые в плакатах были напечатаны заглавными буквами, а в последующих изданиях – строчными. 

В.В. Маяковский в «Окнах РОСТА» активно использовал элементы русского народного искусства, лубка, осмысливал их в рамках авангардно-футуристического искусства и создавал стилизованные и упрощенные изображения, чтобы читатель мгновенно распознавал героев и врагов РСФСР, что делало агитационные материалы визуально привлекательными и культурно резонансными для широкой публики в 1918–1922 годах. Сегодня, в XXI веке, «Окна РОСТА» являются достоверной художественной летописью Гражданской войны и одновременно объектом изучения визуального агитационного искусства.

 

Тюрина Елена Александровна, к.ф.н., с.н.с. Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ РАН. 

E-mail: infoimli@yandex.ru

 

Н.В. Михаленко

 

Военные плакаты Маяковского: 

от «Сегодняшнего лубка» к «Окнам РОСТА» [1]

 

Картинки «Сегодняшнего лубка» В.В. Маяковского, К.С. Малевича, А.В. Лентулова, В.Н. Чекрыгина сопровождали победы русской армии осени 1914 г. В большой степени они были связаны с традиционными лубочными картинками: яркие многоцветные рисунки и подписи в частушечном стиле должны были скорее поддерживать боевой дух солдат, чем дать конкретные советы и указания. Здесь восхвалялась сила и сноровка, военная мощь героев, враги изображались в виде марионеток или имели зооморфный облик. Поскольку реальные фронтовые события передавались крайне скупо и обобщенно, функция хроники отсутствовала у картинок «Сегодняшнего лубка». В них только упоминались связанные с военными действиями топонимы.

«Окна РОСТА и Главполитпросвета», базируясь на принципах, заложенных в лубках, продолжали и расширяли их тематику, проблематику и художественные средства. Они были связаны не только с событиями Гражданской войны и интервенции, но и с мирным обустройством быта молодой страны. Частота выхода «Окон», подробное отражение в них военных, общественно-политических событий делали их агитационной газетой 1919–1921 гг.

Если на лубках защитники страны изображались или как солдаты, или как крестьяне, то в «Окнах» это уже красноармейцы, пролетарии, работники села. Обобщенные слабые враги на лубках сменились в «Окнах» сильными и коварными буржуями, меньшевиками, вредителями, членами правительств враждебных стран. Если лубки поддерживали воюющих, то «Окна РОСТА» предостерегали, описывали и моделировали сложные и опасные ситуации, призывали, предупреждали, сопровождали события жизни обывателя, были рупором партии, говорившим на доступном и образном языке.

 

Михаленко Наталья Владимировна, к.ф.н., с.н.c. Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ.

E-mail: rinsan-tin@rambler.ru

[1] Тезисы подготовлены при поддержке РНФ. Проект № 23-28-01239 «От факта к художественному образу – осмысление Первой мировой войны в творчестве прозаиков и поэтов – А.Н. Толстого, Н.С. Гумилева, С.А. Есенина, В.В. Маяковского, И.Э. Бабеля».

 

А.М. Насуева

 

Александр Блок и Владимир Маяковский: 

эволюция критических оценок и постановка вопроса 

о «лирическом голосе»

 

В предыдущей работе, посвященной истории сопоставления А. Блока и В.Маяковского, уже была предпринята попытка осветить историю вопроса на конкретных примерах, начиная с оценок современников, заканчивая последними исследованиями [1].

Однако для того, чтобы подойти к основательному сопоставлению Блока и Маяковского, необходимо рассмотреть историко-культурный контекст, творческий фундамент, на котором сформировались оба поэта: символизм и футуризм. Как тезис о «преодолении символизма», так и вопрос о преемственности на первый взгляд различных эстетических систем неоднократно звучали в литературоведении. Например, Р.-Д. Клуге [2] указывал на радикализацию авангардом тех принципов, которые уже были заложены символистской эстетикой, О.А. Клинг [3] выдвигал идею «диффузного состояния» русской литературы начала XX в. и др. 

Что касается «частных» влияний символизма на представителей авангарда, то учеными неоднократно утверждалась важность той роли, которую сыграл символизм в становлении Маяковского как поэта. Обычно выдвигаются следующие тезисы: влияние «эстетического эксперимента» Андрея Белого на поэтику футуристов [4], близость лирических героев Бальмонта, Брюсова и Блока и лирического героя Маяковского [5], общие неоромантические корни обоих направлений, определившие их пафос и т. д. 

Здесь встает главный вопрос: на каких основаниях выделены именно эти поэты разных литературных направлений? Наиболее целесообразным кажется подойти к вопросу через соположение «лирического голоса» и – назовем это предварительно – «поэтического высказывания», определяя это условно как план выражения и план содержания. В докладе будет сделан акцент на сопоставление «голосов» лирических героев в контексте различия коммуникативной ситуации «автор-читатель» в авангарде и символизме. 

С другой стороны, нужно проследить внутреннее движение лирического героя в аспекте творимого поэтического пути. Важность анализа лирического героя Маяковского с точки зрения последовательной реализации в поэтическом гипертексте (метод, применяемый традиционно к блоковской трилогии) уже отмечалась учеными: «Поэт Маяковского – лирический герой в лермонтовском, в блоковском смысле» [6]. Или: «Творчество Маяковского (наряду с лермонтовским и блоковским) – классический пример, к которому обращается для иллюстрации своих основных положений современная теория лирического героя, сложившаяся в российском литературоведении» [7]. «Пути» Блока и Маяковского, несмотря на разность плана выражения, наиболее родственны в плане ценностной наполненности, поэтому нам кажется важным рассмотреть корреляцию между методом высказывания и фактом высказывания. Несмотря на то, что сходства лирических героев прослеживаются и у других представителей символизма и авангарда, лирические герои Блока и Маяковского близки структурно и системно, их сходства носят не спорадический характер.

 

 

Насуева Аида Магомедсаидовна, м.н.с. Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ.

E-mail: katz.aerozeppelin@gmail.com

[1] См.: Насуева А. М. А. Блок и В. Маяковский в критике: к истории вопроса // Новые российские гуманитарные исследования. 2023. Т. 18. URL: http://nrgumis.ru/articles/2243/

[2] Клуге Р.-Д. Символизм и авангард в русской литературе – перелом или преемственность? // Литературный авангард. Особенности развития. М., 1993. С. 53-70. 

[3] Клинг О.А. Серебряный век – через сто лет («Диффузное состояние» в русской литературе начала XX века) / О.А. Клинг // Вопросы литературы. М., 2000.  №6. C. 83-113.

[4] Иванов Вяч. Вс. О воздействии «эстетического эксперимента» Андрея Белого (В. Хлебников, В. Маяковский, М. Цветаева, Б. Пастернак) // Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988. С. 338-367. 

[5] См., например: Фадеева И. В. Культурно-исторический контекст лирических поэм В.В. Маяковского: дис. ... кандидата филологических наук. Астрахань, 2006. 178 с. 

[6] Гинзбург Л. Я. О Лирике.  Л. 1974. С. 405.

[7] Большухин Л. Ю., Алексанрова М. А. Лирический герой Маяковского. Феномен «незавершенности». М., 2022. С. 11.

 

 

А.П. Зименков

 

Окна РОСТА: проблемы исторического комментария

 

1. Окна РОСТА всегда были реакцией на конкретные политические, военные, экономические или социальные события, происходившие в Советской России и в мире в 1919-1922 гг. Поэтому исторический комментарий является важной частью комплексного комментария научного издания Окон РОСТА. 

2. Задача автора подобного комментария понятна – представить необходимую информацию об обстоятельствах, вызвавших появление Окна РОСТА и определивших его содержание и агитационно-пропагандистскую направленность, и такую же информацию о людях и событиях, изображенных на плакате или упомянутых в его тексте.

3. Последний раз такая задача ставилась авторами комментариев к Окнам РОСТА: В.Д. Дувакиным в 3-го томе «“Окна” РОСТА 1919-1922» Полного собрания сочинений В.В. Маяковского в 13-ти томах (1957) и С.И. Стыкалиным в 7-м томе «“Окна” РОСТА и Главполитпросвета» Собрания сочинений В.В. Маяковского в 12-ти томах (1978). 

Задачи эти В.Д. Дувакиным и С.И. Стыкалиным, в целом, для своего времени были решены успешно, что стало значительным достижением маяковедения того периода. Однако, в настоящее время историческая часть комментариев в названных двух научных изданиях «Окон», уже не в полной мере отвечает как накопленным знаниям о событиях периода Гражданской войны, отраженных в Окнах РОСТА, так и возросшим требованиям филологической науки и запросам специалистов.

4. Историческая составляющая комментариев двух указанных изданий в большинстве случаях отличается предельной краткостью и не дает необходимого представления об обстоятельствах, на которые откликались ростинские «Окна». Из-за этого существенно затрудняется, обедняется, а порой становится невозможным полноценное восприятие «Окон» (их образной системы, содержания и конкретных смыслов). Тем более сегодня по прошествии 100 лет.

В подтверждение приведем несколько примеров из 3-го тома Полного собрания сочинений В.В. Маяковского в 13-ти томах (1957), подготовленного В.Д. Дувакиным, первопроходцем-исследователем Окон РОСТА, которому мы обязаны основным корпусом знаний о них.

 

· «I. Швейцар: – Сегодня... II. Октябрьские итоги в романсах. III. От зари до зари... IV. На границе Китая». Р. № 2 (с. 16, 18). 

Исторический комментарий: «“Окно” выпущено ко второй годовщине Октябрьской революции».

· «I. Раки и щуки. II. Красное знамение. III. Вильсон... (Советская азбука). IV. Кто сказал А... V. Политические партии в России». Р. № 4 (с. 19—20).

Исторический комментарий: «В середине ноября 1919 г. белые армии непрерывно отступали и на востоке (Колчак), и на северо-западе (Юденич), и на юге (Деникин)».

· «Открытки». Р. б/№ (стр. 22, 24).

Исторический комментарий: «“Стенная газета Роста” (1919, 20 ноября, № 102) сообщала: “Англия и Франция отказываются помогать Деникину и Колчаку главным образом потому, что у них уже больше не хватает денег. Казна опустела!»

· «Баллада об одном короле и тоже об одной блохе». Р. № 4 (с. 26–27):

Исторический комментарий: «В последних строчках “окна” – намек на отказ Англии и Франции помогать Деникину и Юденичу».

Очевидно, во всех приведенных примерах информация особытиях, вызвавших появление ростинских «Окон», сегодня должна носить более развернутый характер.

5. Другая особенность указанных двух научных изданий Окон РОСТА В.В. Маяковского состоит в том, что историко-информационное сопровождение плакатных текстов осуществляется далеко не во всех случаях. В названных изданиях периодически встречаются комментарии, лишенные даже краткого изложения событий, на которые откликался плакат.

Так, у В.Д. Дувакина 20 Окон РОСТА В.В. Маяковского из 44, датируемых 1919 г., не сопровождаются сведениями о конкретной исторической обстановке, которой они были вызваны. Из 28 «Окон», вышедших в январе-апреле 1920 г., 8 «Окон» также лишены даже краткого указания на информационные поводы их появления на свет.

Например, информационные поводы не указаны в комментариях к плакатам «Небылицы в лицах (Оседлавши белу лошадь)». Р. б/№ (с. 24, 26); «Небылицы в лицах (Всех я красных раскидаю)». Р. б/№ (с. 26); «I. Что ж, пожалуйте... II. Никак не поймем... III. Цветы благоухают... (Советская азбука). IV. Обыкновенно одно величество...». Р. № 16 (с. 28); «Храбрый Вудро и неблагодарные янки». Р. № 6 (с. 32, 34); «I. Что это Деникин делает? II. Загадка. III. Чем утешиться?» Р. № 8 (с. 34); «I. Оперативная сводка Роста. II. Единственный путь». Р. № 1 (с. 47—48); «I. Поет Антанта: “Оправдаться не пора ль нам?” II. После долгой разлуки. III. Маленький фельетон». Р. № 20 (с. 48) и др.

В некоторых случаях В.Д. Дувакин не дает ссылку на событие, которому посвящен плакат, если на это указывает название или содержание плаката: «I. Грустное новогоднее раздумье матушки Антанты. II. Совет. III. С новым годом, господин буржуй! IV. Утешение буржую». Р. № 2 (с. 52); «О чем в наступающем думаем году мы, Ростой помечены грустные думы». Р. б/№ (с. 53); «Раз в крещенский вечерок буржуа гадали...» Р. б/№ (с. 53—54); «Новогодний номер. 1919—1920. Драма буржуя». Р. б/№ (с. 56); «Буржуям елка Роста... Р. б/№ (”Рождественский номер”)» (с. 66, 68); «Лед между народами ломай». Р. б/№ (с. 90); «Когда победили в России рабочие...». Р. № 398 (с. 172); «Не эти правильно Октябрь празднуют». Р. № 399 (стр. 173); «Не эти правильно революцию празднуют...». Р. № 400 (с. 173).

В.Д. Дувакин не указывает событие, которому посвящен плакат, и тогда, когда это событие в той или иной степени фигурирует в реальном комментарии. 

 

Примеры подобных комментариев:

 

«Храбрый Вудро и неблагодарные янки. Р. № 6 (стр. 32, 34). По дефектной фотографии. Вторая половина второй строки текста к 6-му рисунку и конец второй строки текста к 7-му рисунку не читаются. Датировано: «10 декабря 1919 г.». Рис. Маяковского. Т. IV (1937).

Вудро Вильсон – см. примечания к «окну» № 4 (стр. 482).

Говорит: Что вы делаете... – Имеется в виду инициатива Вильсона при заключении Версальского договора».

 

«Остановитесь минуты на три!» Р. № 228 (стр. 140). По фотографии. Рис. Черемных. Т. IV (1937).

Семенов кончает. – Имеется в виду белогвардейский генерал, казачий атаман Семенов, при поддержке японцев собиравший на границе Монголии остатки колчаковской армии.

«Жизнь за царя» – так называлась до революции опера Глинки «Иван Сусанин».

 

Думается, что при подготовке современного научного издания все без исключения Окна РОСТА следует сопровождать историческим комментарием, – даже если информационный повод подсказывается названием и содержанием плаката. Тем более, что кроме общего информационного повода (наступление Нового года, празднование 1 мая, Октябрьской революции) Маяковский почти всегда отталкивался от какого-то конкретного факта, случая, мероприятия, документа, публикации и т.д. (частной темы), на которые следовало бы указать в комментарии. 

Указание на информационный повод продолжает оставаться необходимым и тогда, когда даются построчные примечания, поясняющие конкретные фамилии, факты, обстоятельства и т.п., так как они прямо не указывают на то, чем было вызвано появление того или иного Окна РОСТА.

6. Понятно, что и сведения об информационном поводе «Окна» не отменяют построчных пояснений. Построчный исторический комментарий, дополняющий и конкретизирующий сведения об информационном поводе «Окна», должен быть неотъемлемой частью историко-событийного комментария к текстам Окон РОСТА. У В.Д. Дувакина и С.И. Стыкалина он встречается только в самых необходимых случаях. 

Так, в 7-м томе «“Окна” РОСТА и Главполитпросвета» Собрания сочинений В.В. Маяковского в 12-ти томах (С.И. Стыкалин, 1978) из 65 «Окон», датируемых январем 2021 г. (за вычетом серии «Окон» Союза горнорабочих, вышедших в декабре 1920 г. – феврале 1927 г.) построчным историческим комментарием сопровождены только 6 плакатов. При том, что построчные пояснения кажутся необходимыми или желательными по крайней мере еще в 27 случаях.

В комментариях В.Д. Дувакина в 3-го томе «“Окна” РОСТА 1919-1922» Полного собрания сочинений В.В. Маяковского в 13-ти томах (1957) наблюдается такая же картина. Например, В.Д. Дувакин не комментирует строки:

§  «1. Такой иллюминацией хотел отпраздновать Деникин рождество (здесь и далее п/ж курсив мой. – А.З.).

§  «2. Такими елочными украшениями хотела порадовать Антанта Россию».

Плакат «Какую елку готовили нам они и какую елку приготовили им мы». Р. б/№ («Рождественский №») (с70, 72);

 

§  «1. На Двине ль, на Днепре ль, на Дону ли —

гниль и прель с дороги спихнули».

§  «3. Но...

дорога закрыта Разрухой!».

§  «5. За Разрухой —

сынок ее,

Голод...».

Плакат «Расчистка пути». Р. № 3 (с.72—73);

 

§  «И будет хлеб,

и будет мир,

и рухнут блокады беды».

§  «1. Вот “национальное отечество”, за которое сражались солдаты при царях».

Плакат «I. Неделя фронта (Последние усилия...). II. Неделя фронта – неделя победы. III. Одно из двух. IV. Вот “национальное” отечество...». Р. № 9 (с. 73—74);

 

§  «II. Вот что такое “единый демократический фронт”».

Плакат «I. Неделя фронта. (Из рук красноармейца...). II. Вот что такое... III. Рот разинув...». Р. № 10 (с. 74);

 

§  «1. Рабочий Парижа

Коммуну

хотел

на благо выстроить мира».

§  «2. Коммуну смял Галифе

и тел

груде

могилу вырыл».

§  «4. буржуйка парижская

тыкала зонт —

в простреленный глаз коммуниста».

Плакат «День Парижской коммуны». Р. № 36 (с. 79—80);

 

§  «2. Эберт, Капп ли —

долготерпенью рабочему последние капли».

§  «5. Вот что будет вскоре

С Версальским договором».

§  «6. Кто за Эбертом рейнского

не увидит Керенского?».

§  «7. А за Каппом – буржуазии милого

немецкого Корнилова?»

Плакат «Германские события». Р. № 42 (с. 81—82).

 

Кроме того, В.Д. Дувакин не комментирует название плакатов, требующих пояснения.Например: «Буржуи могут не нести трудовой повинности». Р. № 52 (с. 86); «На нас Антанта бронированная перла...» Р. № 63 (с. 90).

Чтобы восполнить пробел и привести построчные примечания в соответствии с современными требованиями комментаторам Окон РОСТА В.В. Маяковского предстоит выполнить большой объем работы – подготовить десятки построчных примечаний к историческим реалиям и ситуациям, фигурирующим в текстах его «Окон РОСТА», чтобы создать необходимые условия для адекватного восприятия конкретно-исторических обстоятельств и агитационно-пропагандистских смыслов, содержащихся в «Окнах». 

7. Но и в этом случае работу по подготовке исторического комментария к Окнам РОСТА нельзя считать завершенной. 

Если исследователь намерен осуществить научное издание полноценных репродукций Окон РОСТА, а не одних лишь текстов, как это до настоящего имело место в собраниях сочинений В.В. Маяковского, то его пояснения должны будут охватить не только тексты, но и рисунки. 

Сделать это предстоит впервые. Задачу пояснить нарисованное на плакатах В.Д. Дувакин и С.И. Стыкалин перед собой не ставили, так как они публиковали лишь тексты «Окон», а не сами «Окна».

Между тем, сегодня неподготовленный человек без подсказок комментатора едва ли сможет узнать на плакатах исторических персонажей далекого прошлого – Деникина, Ллойд-Джорджа, Врангеля, Колчака, Пилсудского, кайзера Вильгельма II, поляка, француза и др. Так же непросто ему будет воспринять без пояснений значение целого ряда образов-символов, использовавшихся художниками-ростинцами, в советское время всем понятных: наковальня кузнеца, серп, молот, ворона на трубе завода, газета «Правда» в руках рабочего, рука с надписью «ЧК», рабочие идущие под флагом, на полотнище которого нарисованы три крупные буквы «РКП», нога со словом «чистка» и т.д.

Информация об упомянутых, а также многочисленных других действующих лицах гражданской войны, зарубежных государственных деятелях, реалиях времени, а также пояснения образов-символов и т.п. должны стать обязательной составной частью полноценного исторического комментария «Окон».

Человеку, знакомому с прежними научными собрания сочинений В.В. Маяковского, может показаться, что нечто подобное там уже есть. Но это не так. Действительно, В.Д. Дувакин и С.И. Стыкалин сопровождали тексты «Окон» пояснения того, что изображено на плакате, в тех случаях, когда текст без рисунков становился непонятным читателю. 

Например, в 3-го томе «“Окна” РОСТА 1919-1922» Полного собрания сочинений В.В. Маяковского в 13-ти томах (В.Д. Дувакин, 1957) под некоторыми публикуемыми текстами «Окон» сделаны следующие подстрочные примечания:

·               Окно РОСТА № 29 «I. Мир по-польски. II. О красном яичке» (с. 76, 78):

«На рисунке: польский и русский рабочие жмут друг другу руки», «На рисунке: буржуи удивленно смотрят на красное яичко с надписью «РСФСР», «На рисунке: «дед» – белогвардейский генерал», «На рисунке: «баба» – Антанта», «На рисунке: «мышка» – польский пан», «На рисунке: польский пан, придавленный красным яичком с надписью «РСФСР».

·               Окно РОСТА № 42 «Германские события» (с. 81—82):

«На рисунке: Ллойд-Джордж разжигает самовар Версальским договором», «На рисунке: Вильгельм II в короне», «На рисунке: рабочий зажимает в кулаке Вильгельма II».

·               Окно РОСТА б/№ «9-й партийный съезд. Как правят партии, когда они у власти» (с. 84):

«На рисунке: турок-палач над замученным рабочим», «На рисунке: рабочий везет буржуя», «На рисунке: рабочие, прикованные цепями к фабрике; на фабрике – капиталисты», «На рисунке: Вильгельм II и немецкий императорский орел», «На рисунке: машина, управляемая анархистом, летит под откос».

·               Окно РОСТА № 89 «Кто не хочет слушать, долой с глаз! Про гидру контрреволюции сегодня сказ»: 

«На рисунке: голова царя Николая», «На рисунке: «гидра» с тремя головами – Юденича, Колчака и Деникина», «На рисунке: польский пан». 

·               Окно РОСТА № 187 «Красноармеец, заруби себе на носу...» (с. 124):

«На рисунке: могила», «На рисунке: две виселицы; между ними рабочий в растерянной позе: ему предоставлена свобода выбора», «На рисунке: рабочий в тюремной камере», «На рисунке: белогвардеец (рука в мундире) тычет в зубы исхудавшего рабочего кулак».

·               Окно РОСТА № 308 «Да здравствует неделя ремонта!» (с. 156):

«На рисунке: чудовище «Разруха» хохочет перед плакатом «Боритесь с разрухой», «На рисунке: «Разруха» перед плакатом «Товарищи! Все на неделю ремонта для починки станков и мастерских».

 

Однако, если вдуматься, становится понятно, что при видимом сходстве исторические пояснения к рисункам «Окон», которые должны стать обязательной частью комплексного комментария научного издания Окон РОСТА, будут выполнять совершенно иную функцию, чем подстрочные примечания к текстам «Окон», сделанные В.Д. Дувакиным в основном корпусе в 3 тома. 

У В.Д. Дувакина подстрочные примечания к текстам «Окон», опубликованным без рисунков, помогают читателю представить то, что изображено на плакате. А историческиепояснения к изображенному в научном издании Окон РОСТА, должны помочь читателю понять смысл изображенного. 

В отдельных случаях исторические «подсказки», конечно, могут словесно совпасть с подстрочными описаниями рисунков В.Д. Дувакина, но это ни в коей мере не отменяет разницу их функциональной задачи. Потому, что в историческом комментарии - при необходимости - вслед за словесным определением того, что изображено на рисунке, может последовать информация, объясняющая смысл изображенного. 

 

Из сказанного понятно, что полноценный исторический комментарий к Окнам РОСТА должен состоять из трех частей: 

 – преамбулы, которая раскрывает информационный повод, вызвавший появление плаката;

 – построчных примечаний, посвященных конкретным людям, событиям, понятиям, явлениям, цитатам и т.д., присутствующим в плакатном тексте (если в этом есть необходимость);

 – и примечаний к рисункам на плакате, объясняющих, что и с какой целью изображено на том или ином рисунке (также, если в этом есть необходимость).

 

Зименков Алексей Павлович, с.н.с. Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ. 

E-mail: zimvid@yandex.ru

 

   

П.М. Куревлева

 

Пьеса В.В. Маяковского «Баня»:

реакция на авторское чтение и премьерные спектакли

 

В середине сентября 1929 года В.В. Маяковский закончил написание пьесы «Баня», обозначив ее жанр как «драма в шести действиях с цирком и фейерверком». В своей работе я рассматриваю, какую реакцию вызвало произведение как драматический текст в исполнении самого автора, а также как восприняли зрители и пресса премьерные театральные постановки пьесы.

Владимир Маяковский определял суть своего произведения так: «“Баня” – вещь публицистическая, поэтому в ней не так называемые “живые люди”, а оживленные тенденции. Сделать агитацию, пропаганду, тенденцию живой – в этом трудность и смысл сегодняшнего театра... Попытка вернуть театру зрелищность, попытка сделать подмостки трибуной – в этом суть моей театральной работы» [1].

На заседании Художественно-политического совета театра Мейерхольда, которое состоялось 23 сентября 1929 года, Маяковский выступил с чтением пьесы. Сам поэт признавался, что эту пьесу было труднее писать, чем «Клопа».

Михаил Зощенко вспоминал о заседании в предисловии к «Альманаху эстрады»: «Это было триумфальное чтение. Актеры и писатели хохотали и аплодировали поэту. Каждая фраза принималась абсолютно. Такую положительную реакцию мне редко приходилось видеть» [2]. Однако самому Зощенко пьеса не понравилась и «показалась сценически беспомощной» [3].

В своей книге Зощенко привел в пример случай с произведением Маяковского для того, «чтобы показать, какая разница в реакции бывает при чтении и при постановке сценических произведений» [4]. Автор «Альманаха эстрады» как раз рассуждал о том, что иногда вещи, которые трудно читать, прекрасно смотрятся на сцене и наоборот – произведения, которые воспринимаются при чтении хорошо, на сцене многое теряют. В этом контексте Михаил Зощенко отметил важность понимания «железных законов» сцены.

Всеволод Мейерхольд высоко оценил «Баню» с точки зрения ее «освобождения от традиций» и обновления театрального языка. Он даже сравнил Маяковского с Мольером по величине таланта: «Конечно, Маяковский начинает собой новую эпоху, и мы должны в его лице приветствовать именно этого крупнейшего драматурга, которого мы обретаем... Я с ужасом думаю, что мне в качестве режиссера придется коснуться этой вещи. Мы всегда насилуем тех драматургов, пьесы которых мы ставим, мы иногда поправляем что-то, иногда переделываем. В этой вещи ничего переделать нельзя, настолько органично она создана» [5].

Хотя Маяковский привык выступать на публике, даже эпатировать и слышать разное мнение о своем творчестве, для него было крайне важно одобрение. Он как будто выносил на суд свои произведения, но надеялся, что их примут, поймут и оценят. В случае с «Баней» мы наблюдаем интересный феномен. В авторском чтение текст пьесы вызывал в большинстве случаев положительную реакцию. Причем Маяковский знакомил со своим произведением не только друзей и коллег, но и многочисленные разные аудитории, в том числе рабочих. Например, 4 декабря поэт выступил с чтением «Бани» в клубе «Пролетарий» – заводов Парострой, Русскабель, Химический-1, Котлоаппарат на вечере, организованном редакцией журнала «Даешь».

Пьеса понравилась рабочим, а Маяковский был рад и благодарен за такую обратную связь: «Меня страшно растрогало собрание, потому что оно очень внимательно и хорошо подошло к моей вещи. <...> Я вижу, что я дохожу действительно до самого рядового слушателя и читателя»[6].

В 1930 году состоялось три премьерные постановки «Бани» Маяковского и все они были воспринято уже не так тепло.

Про спектакль режиссера Владимира Люце в театре Народного дома в Ленинграде остались такие воспоминания Михаила Зощенко: «Публика встречала пьесу с убийственной холодностью. Я не помню ни одного взрыва смеха. Не было даже ни одного хлопка после двух первых актов. Более тяжелого провала мне не приходилось видеть» [7].

В создании постановки Всеволода Мейерхольда принимал активное участие сам Владимир Маяковский, и в письме к Л.Ю. Брик он сообщал: «...Мне, за исключением деталей, понравилось, по-моему, первая поставленная моя вещь. Прекрасен Штраух. Зрители до смешного поделились – одни говорят: никогда так не скучали; другие: никогда так не веселились. Что будут говорить и писать дальше – неведомо. У нас бывают все те же. Новых ни человека...» [8].

Однако писали в основном так же, как и о спектакле Люце, негативные отзывы. Тарас Костров сделал замечание о том, что «основной недостаток пьесы – отвлечение от реальной борьбы сегодняшнего дня, от практики социалистического строительства от движения и опыта миллионов» [9].

В «Комсомольской правде» написали, что «…Маяковский показывает чудовищных бюрократов и в то же время не указывает, как с ними бороться... Надо прямо сказать, что пьеса вышла плохая и поставлена она у Мейерхольда напрасно» [10].

«Нашей газете» показалось, что «Мейерхольд спасал чисто фельетонный текст Маяковского, неинтересный в чтении и бесцветный на сцене... Холодно и вымученно все в спектакле... Спектакль – провал» [11].

Издание «Рабочий и театр» дало тоже отрицательную оценку, но точно заметило, что«“Баня” требует чтеца, а не театра» [12].

Наконец, премьера «Бани» в филиале ленинградского Большого драматического театра под руководством режиссера П. Вейсбрема вызвала тот же эффект. В «Красной газете» подытожили: «…можно смело подтвердить, что злободневная и актуальная тема борьбы с бюрократизмом разработана <…> крайне поверхностно и слабо, что действующие лица пьесы чрезвычайно ходульны (за исключением комсомольца Велосипедкина) и производят впечатление не живых людей, а ходячих схем, что вся пьеса крайне растянута, никак не звучит, а местами и просто непонятна» [13].

Почему получилась такая существенная разница реакций от чтения текста пьесы самим Маяковским и от театральных постановок?

В начале ХХ века активно изучалось и развивалось искусство декламации и зарождалось такая синтетическая форма искусства, как перформанс: «Расцвет камерной декламации (в значение чтецкого искусства) в 1920-е годы в России был прямым следствием процесса эмансипации художественного чтения от театра, который отчетливо обозначился на рубеже веков» [14]. Авторское чтение и сценическая речь, которую практиковали актеры, стали развиваться в разных направлениях. Конструктивисты, к которым принадлежал и Маяковский, отличались в своих выступлениях единством текста и звука: «Звучащая художественная речь футуристов возникла в той точке, где смыкались литературный и перформативный эксперименты» [15]. В то время как актеры отталкивались в своих интонациях от эмоций, которые может вызывать текст.

Возможно, что актеры всех трех ансамблей не справились со своей задачей, а Маяковский в авторском прочтении смог передать все тонкости своего произведения и точнее расставить акценты: «…слова надо восстанавливать в манере Маяковского» – говорил Мейерхольд на репетициях «Феерической комедии», однако это также верно и для постановок других драматических текстов Маяковского: «проза Маяковского должна исполняться актерами по законам авторского произношения стиха» [16].

Другой вывод, на который намекал Зощенко – Маяковский не учел железных законов сцены. Но это была уже не первая театральная постановка поэта, который и сам много выступал на публике. К тому же судя по оставленным воспоминаниям и документам именно авторское чтение произвело лучшее впечатление на слушателей. Вероятно, Зощенко подразумевал, что «Баня» была пригодна только для авторского чтения.

Другую причину разницы реакций можно обозначить в духе фантастической составляющей самой «Бани». Все три постановки оказались слишком авангардными, так что опережали время.

Начало ХХ века особенно богатое время на эксперименты. Хотя если углубиться в историю, то можно найти корни всех изобретений или даже их копии. Например, прием «театр в театре» не новаторство, но сделать его умело бывает сложно, потому что сам прием обнажает всю театральность, убирает иллюзию и ту самую четвертую стену, разоблачая сам театр. То есть Владимир Маяковский в своей пьесе решается высмеять не просто явление бюрократизма, но и сам театр, который по сюжету вынужден подстраиваться под бюрократов. В этот момент Маяковский становится на грани, потому что как только произошло разрушение четвертой стены, мифические бюрократы стали реальными. Значит поэт критикует уже реальных государственных служащих.

Так можно выявить еще одну вероятную причину столь разных реакций на читку и постановки. За то время пока создавались спектакли, политическая ситуация изменилась в худшую сторону для Маяковского: «…идейное содержание дошло до тех, для кого “Баню” натопили: цензура задержала пьесу на два с половиной месяца и разрешила постановку только после того, как Маяковский смягчил особо критические моменты. Если многое и удалось оставить, то лишь благодаря особому положению, на котором все еще числился Маяковский, – ведь уже запретили пьесы Николая Эрдмана и Михаила Булгакова. Но и положение Маяковского стремительно ухудшалось» [17].

 

Куревлева Полина Максимовна, аспирант Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ. 

E-mail: polina_kurevleva@mail.ru

 

[1] Маяковский В. В. Что такое «Баня»? Кого она моет? // Маяковский В. В. Полное собрание сочинений: В 13 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. – М.: Худож. лит., 1955—1961. Т. 12. Статьи, заметки и выступления: (Ноябрь 1917 – 1930). – 1959. – С. 200—201.

[2] Зощенко М. Альманах эстрады. Изд-во писателей в Ленинграде. 1933. С. 6.

[3] Там же.

[4] Там же.

[5] Мейерхольд В. Э. Статьи, письма, речи, беседы / Ком. А. В. Февральского: В 2 ч. М.: Искусство, 1968. Ч. 2. (1917 – 1939). С. 217. URL: http://teatr-lib.ru/Library/Mejerhold/articl_2/(дата обращения 27.07.2024).

[6] Газета «Советское искусство». М. 1936, № 50. 29 октября. A. Февральский «Маяковский читает “Баню”» URL: https://electro.nekrasovka.ru/books/6157136/pages/4 (дата обращения 27.07.2024).

[7] Зощенко М. Альманах эстрады. Изд-во писателей в Ленинграде. 1933. С. 7.

[8] Маяковский В. В. Письмо Брик Л. Ю., 19 марта 1930 г. Москва // Новое о Маяковском. – М.: Изд-во АН СССР, 1958. – Т. I. – С. 172—174. – (Лит. наследство; Т. 65). URL: https://feb-web.ru/feb/mayakovsky/critics/m65/m65-172-.htm

[9] Костров Т. «Баня» в театре Мейерхольда. Рабочий и искусство. 1930. № 16. стр. 3.

[10] Комсомольская правда // Катянян В. А. [Маяковский: Хроника жизни и деятельности]: 1930 // Катянян В. А. Маяковский: Хроника жизни и деятельности / Отв. ред. А. Е. Парнис. — 5-е изд., доп. — М.: Совет. писатель, 1985. — С. 478—504. URL: https://feb-web.ru/feb/mayakovsky/kmh-abc/kmh-478-.htm (дата обращения 30.07.2024).

[11] Наша газета // Катянян В. А. [Маяковский: Хроника жизни и деятельности]: 1930 // Катянян В. А. Маяковский: Хроника жизни и деятельности / Отв. ред. А. Е. Парнис. — 5-е изд., доп. — М.: Совет. писатель, 1985. — С. 478—504. URL: https://feb-web.ru/feb/mayakovsky/kmh-abc/kmh-478-.htm (дата обращения 30.07.2024).

[12] Дрейден С. Д. «Баня» В. Маяковского в Госнардоме / Сим. Дрейден // Рабочий и театр. – 1930. - № 7. – С. 8-9. - Электронная копия доступна в ЭБ СПбТБ. URL: http://lib.sptl.spb.ru/ru/nodes/8519?query=%2B%D0%BB%D1%8E%D1%86%D0%B5+%2B%D0%B1%D0%B0%D0%BD%D1%8F#mode/inspect/page/9/zoom/4 (дата обращения: 06.04.2023).

[13] Тасин Л. Три новые постановки. Красная газета. 1930, 26 марта, утр. вып. URL: http://lib.sptl.spb.ru/ru/nodes/4927?query=театр+народного+дома+and+баня+and+рабочий+и+театр+#mode/inspect/page/14/zoom/9(дата обращения: 25.07.2024).

[14] Золотухин В. Голос и воск. Звучащая художественная речь в России в 1900-1930-е годы: поэзия, звукозапись, перформанс / Золотухин. – М.: Новое литературное обозрение. 2024. С. 51.

[15] Там же. С. 48.

[16] Мейерхольд В. Э. Статьи, письма, речи, беседы / Ком. А. В. Февральского: В 2 ч. М.: Искусство, 1968. Ч. 2. (1917 – 1939). С. 365. URL: http://teatr-lib.ru/Library/Mejerhold/articl_2/(дата обращения: 25.07.2024).

[17] Янгфельдт Б. Ставка – жизнь / Бенгт Янгфельдт; пер. со швед. Аси Лавруши и Бенгта Янгфельдта. - М.: КоЛибри, 2009. С. 513. 

 

П.А. Ворон

 

Ритмические особенности подписей В. Маяковского

к Окнам РОСТА

 

Большинство литературных и музыкальных реминисценций в подписях В. В. Маяковского относится к началу работы над «Окнами», однако сохраняются на протяжении всего пути. Среди литературных реминисценций поэт чаще всего обращается к «народному» звучанию – басням И. А. Крылова, строкам Кольцова, Пруткова. Анализ литературных и музыкальных реминисценций показал: частотны случаи сохранения В. Маяковским исключительно ритма «пратекста» («Ларчик просто открывается», «Два гренадера и один адмирал», «Близкий конец распутной дамы»), иногда поддерживаемые сохранением и сюжетной канвы. Однако в некоторых «Окнах» наблюдается показательное и последовательное нарушение ритма «изначального» текста, который остается узнаваемым благодаря текстовым отсылкам (сохранение рефренов, фраз). Ритм «пратекста» нарушается посредством строфического деления. Таков «Старый мотив», в котором сохранен четырехстопный дактиль из песни на слова И. С. Никитина «Ехал из ярмарки ухарь-купец», однако «лесенка» дробит строку и меняет ритм «первоначального» звучания. Тот же процесс наблюдается в «Окне» «Современный Козьма Прутков», где «разбивание» шестистопного ямба из басни Пруткова «Пастух, Молоко и Читатель» на две строки трехстопного ямба оказывается более соответствующим жанру «Окна». 

 

Ворон Полина Алексеевна, с.н.с. Отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ. 

E-mail: psklyadneva@gmail.com