А.А. Агапова (Москва)

 

Функциональные особенности топосов пространства иного мира 

в средневековых валлийских сказаниях

 

К разбору предлагаются тексты средневековых валлийских сказаний, входящие в мифологический сборник «Мабиногион» (Y Mabinogi), датируемый XIII веком, но скомпилированный леди Шарлоттой Гест в единый свод в 1838 году, и некоторые поэтические тексты XIV века относящиеся к «Книге Талиесина» (Llyfr Taliesin). Выбор названных текстов обусловлен особым ракурсом рассмотрения проблемы, – во всех сказаниях ярко прослеживаются мотивы путешествия в загробный потусторонний мир, и, сопутствующие этим иномирным переходам, определенные функциональные «топосы». В работе топосы рассматриваются как устойчивые для мифологии определенные «места», «объекты», «точки соприкосновения» с ирреальным волшебным миром. Эти «объекты» имеют функцию пограничных элементов в пространстве кельтского валлийского фольклора. Мифологические герои, вступающие в контакт или взаимодействующие с иномирными топосами, могут преодолевать границы миров; впадать в пограничное состояние, такое как сон или видение; встречать обитателей потустороннего мира или же соприкасаться с особыми сакральными знаниями. Также, в некоторых сказаниях, можно наблюдать то, как топосы могут становиться объектами-проводниками магии, проклятий, быть источниками силы для героев, менять течение времени и т.д. Во многом, топосы будут наделяться особыми функциями и свойствами, присущими волшебному потустороннему миру. В исследуемых текстах широко представлены различные категории топосов: так называемые «природные топосы», такие как холмы, камни, водные границы, броды, поляны, леса, деревья, а также некоторые не связанные с природой объекты, к примеру, котлы, замки, мосты. Отдельно, интересно обратить внимание на то, как проявляются в валлийском фольклоре «онейрические топосы», то есть особые пограничные состояния сна и видения, являющиеся в пространстве текста «точками» перехода в иной загробный мир.

 

Агапова А.А., студентка МГУ имени М.В. Ломоносова (кафедра истории зарубежной литературы)

E-mail: eynnag@mail.ru

 

 

В.Ю. Быкова (Москва)

 

Изолированное фантастическое пространство в литературе и кино

 

Испытание идеи жизни человека в замкнутом пространстве – это эксперимент, который хорошо вливается в принцип авантюрно-философской фантастики. 

Ситуация изоляции может быть кем-то создана, из чего следует, что фантастическое пространство может выполнять функцию средства для достижения целей. 

Изолированное фантастическое пространство может возникать в фантастике как прием буквализации метафоры.

Изображение замкнутого пространства, да ещё с необычным фантастическим допущением, оказывается очень привлекательным для кино, начиная с изображений лабиринтов, заканчивая гиперкубом, так называемым трессерактом. 

 

Литература

 

1.              Гриднева Н.А. Буквализация метафоры в художественном языке фантастики (на примере рассказов Р. Брэдбери) // Rhema. Рема. Самарский государственный технический университет. Самара, 2019. № 1. С. 9-19. 

2.              Ковтун Е.Н. Поэтика необычайного: Художественные миры фантастики, волшебной сказки, утопии, притчи и мифа (На материале европейской литературы первой половины XX века). М.: Изд-во МГУ, 1999. 

3.              Козьмина Е.Ю. Инвариант фантастической робинзонады // Научный диалог. 2017. № 8. С. 169-178.

4.              Тамарченко Н.Д., Стрельцова Л.Е., Лавлинский С.П. Мир без границ возможного: Учебник по литературе для VII класса школ гуманитарного типа. Екатеринбург, 2001. 

 

Быкова В.Ю., магистрант ИФИ РГГУ (кафедра теоретической и исторической поэтики)

E-mail: vasilinabykova84@gmail.com

 

 

А.Г. Гасанова (Москва)

 

Faërie, Дикий Мир, Луна и Северный полюс:

художественный мир в сказках Дж. Р. Р. Толкина

 

Исследования творчества Дж. Р. Р. Толкина обычно ограничиваются его наиболее известными и объемными текстами, среди них – «Властелин колец», «Хоббит», «Сильмариллион». Однако для понимания особенностей восприятия Толкиным жанра фэнтези существенной оказывается именно малая проза писателя, в частности корпус его сказок. Толкин придавал большое значение теоретизации жанра сказки.  В своем эссе «On Fairy-stories» (1939 г), которое публикуется вместе со сказкой «Лист кисти Ниггля» (1945 г) и поэмой «Мифопоэйя» в сборнике «Tree and Leaf» (1964 г), в качестве ключевого критерия определения жанра сказки он выделяет мир, в котором складывается история. Однако, несмотря на особое значение связи устройства мира и жанра сказки для Толкина, ни жанр, ни художественный мир сказки «Лист кисти Ниггля» не анализировался: обычно исследователи интерпретировали этот текст только как аллегорию на жизнь Толкина (Shippey, 2012). Хотя такая трактовка имеет право на существование, она не позволяет увидеть, как именнописатель работает с художественным миром сказки и в чем состоит его особенное устройство, характерное именно для этого жанра в творчестве Толкина. В предлагаемом исследовании мы выделяем три измерения, на которые делится мир этой сказки – к последнему главный герой добавляет четвертый, мир, созданный из его картины. Именно эта трехступенчатая структура выделяет «Лист кисти Ниггля» среди других сказок Толкина, где автор сохраняет типичное для жанра фэнтези разделение первичного и вторичного миров (Wolf, 2012)(«Кузнец из Большого Вуттона», «Фермер Джайлс из Хэма», «Роверандом» и «Письма Рождественского Деда»). Одна из возможных причин отличий «Листа кисти Ниггля» от других сказок Толкина – сказка находится на стыке двух дискурсов, так как публикуется вместе с теоретическим эссе и поэмой и объединена с ними общим типом рассуждений Толкина о жанре сказки. 

 

Литература

 

1.              Shippey T. The Road to Middle-earth. How J.R.R. Tolkien Created a New Mythology. L.: Harpers Collins Publishers, 2012.

2.              Wolf M.J.P. Building Imaginary Worlds. The Theory and History of Subcreation. NY: Routledge, 2012. 

 

Гасанова А.Г., НИУ ВШЭ (Москва), студентка 3 курса

E-mail: ayn.gasanova29@gmail.com

 

 

Д.С. Иванова (Нижний Новгород)

 

О путешествии во времени и знании будущего в рассказах Теда Чана

 

Претекстом рассказа Теда Чана «Купец и волшебные врата» является «Тысяча и одна ночь», что реализуется не просто в стилизации, а определяет специфику текста на всех уровнях. Возможность путешествия во времени связана с алхимией, «машинами времени» выступают Врата секунд и Врата лет. Врата лет перемещают героя на фиксированные 20 лет и не позволяют отправится в прошлое раньше времени их создания. Они функционируют по принципу червоточины Морриса-Торна, что обращает нас к характерной черте творчества автора – конкретной научной основе его текстов. Тед Чан не акцентирует внимание на процессе перемещения, однако создатель врат в свойственных времени понятиях стремится объяснить их механику. 

В другом произведении автора – рассказе «История твоей жизни» не происходит физического перемещения во времени. Осваивая язык пришельцев, мышление главной героини становится телеологическим, и она обретает «воспоминания» о всей жизни её ещё не рождённой дочери. Это отражается включением небольших фрагментов в основное повествование и связано с постепенным соединением двух точек зрения нарратора внутри его сознания.  

В обоих текстах автор реализует мысль о том, что прошлое и будущее неизменны, люди могут лишь больше о них узнать. Оба героя теряют своих близких, однако в «Купце…» открытие подробностей о прошлых событиях позволяет рассказчику принять прошлое и примириться с потерей жены, а в «Истории…» Луиза Бэнкс решается завести ребёнка, зная, что смерть – не единственное, что ждёт в будущем.

 

Иванова Д.С., НИУ ВШЭ НН, студентка 4го курса

Е-mail: ivdarin@gmail.com

 

 

А.Л. Королева (Москва)

 

Отличительные черты «иномирья» в бретонских лэ

 

Бретонское лэ – нарративный жанр средневековой словесности. Авторы лэ часто обращались к кельтскому фольклору и, видимо, именно этому факту мы обязаны появлением в лэ пространств, которые точнее всего можно обозначить как «иномирные».

«Иномирье» появляется в связи с определенными элементами сюжета, чаще всего – с тем, что можно в широком смысле назвать инициацией, когда юноша проходит определенные испытания перед тем, как вступить во взрослую жизнь (например, в «Гингаморе», «Тиоле», «Сэре Дегаре» и т.д.). Другие сюжетные элементы, связанные с «иномирьем» – любовь и смерть. Часто герои или встречают возлюбленных в ином мире, или же те являются оттуда. А попытка спасти возлюбленного или возлюбленную от смерти может толкнуть героев предпринять путешествие в мир, отличный от нашего, что мы видим в лэ «Йонек» и «Сэр Орфео».

В лэ можно также встретить природные маркеры «иномирного» пространства, такие как лес, река или другое водное пространство, цветущий луг и проход сквозь холмы, упоминавшийся в «Йонеке» и «Сэре Орфео». В «иномирном» пространстве встречаются и рукотворные объекты, однако они обычно отмечены некоторыми особенностями: они сделаны из необычного материала и отличаются особой роскошью, а также необычайной пустынностью (порой, впрочем, иллюзорной). Например, мы видим пустые замки в «Йонеке» и «Сэре Дегаре», а также пустой корабль в «Гижмаре». 

Можно сделать вывод о том, что «иномирье» бретонских лэ имеет ряд повторяющихся отличительных черт.

 

Королева А.Л., студентка 2 курса магистратуры филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

E-mail: red.coral.reef@mail.ru

 

 

 

Е.Л. Король (Краснодар)

 

Организация пространства в классической антиутопии

В формировании фантастического мира антиутопических текстов важное место отводится художественному пространству – индивидуальному авторскому выражению пространственных представлений в тексте. Влияние романа Е.И. Замятина «Мы», изданного в 1924 г., на становление классической англоязычной антиутопии проявилось на различных уровнях. Такие принципы организации художественного пространства, предложенные автором, как использование оппозиций света и тьмы, инстинктивности и упорядоченности, цивилизованности и дикости, «райской» идеализации и «инфернальности» могут быть рассмотрены как «классические» в понимании построения хронотопа антиутопий. Сопоставляя тексты «Мы» и «1984» (1948 г.), следует сказать не только о преемственности Дж. Оруэлла в области организации художественного пространства, но и о динамике в раскрытии некоторых оппозиций и характеристик отдельных топосов и локусов. В «1984» наблюдается переход от пространства искусственного «рая» антиутопических государств к губительному для личности миру тотального контроля. Также видоизменяются категории «красоты и уродства», «цивилизации и дикости»: в романе Замятина понятия красоты и цивилизации соотносятся с реальностью Единого Государства, в тексте Оруэлла же пространство тоталитарного Лондона может быть обозначено как пустое, уродливое, дикое в отношении граждан. 

 

Король Е.Р., аспирант КубГУ

E-mail: erkorol@mail.ru

 

Ф.Д. Минин (Санкт-Петербург)

 

Многоликость Леса в произведениях Дж. Толкина 

«Сильмариллион», «Хоббит» и «Властелин колец» 

- география, функции и психология лесов Средиземья

 

География лесов Средиземья конкретна и может быть обозначена через отношение с другими топонимами. Эта связь существует на уровне повествования и географии – так одной из границ Рохана является лес Фангорн. Лес – это ещё и чётко обособленное пространство. Почти каждый лес обладает собственным пространством и временем – например, архаика Фангорна и Лориена. Леса обжиты характерным населением и выступают для него границами – лесные эльфы Лихолесья, энты Фангорна, друэдайны Друадана и т. д. Лесе становится важной составляющей этногеографии Средиземья, где связываем народы с конкретным лесом. 

Леса выполняют различные функции – лес-граница, лес-портал, лес-дом и др. Леса Толкина можно охарактеризовать через две основные группы функций – функции волшебного леса (Старый Лес, Фангорн) и функции благословенного леса (Ривенделл, Лориен). Прочие леса занимают промежуточное положение и эти функции являются крайними точками спектра.

Леса Толкина оказывают свой собственный психологический эффект – как на читателя, так и на персонажей. Психология лесов, наряду с географией и функциями, формирует пространство леса. Личностными качествами наделяются и деревья (энты и хуорны), что позволяет описывать леса не только как топонимы и этнонимы, но и через личные имена – Старый Лес неотделим от Старого Лоха и Тома Бомбадила, Фангорн от Древоборода, Лориен от Галадриэль, Лихолесье от Трандуила и Беорна (примечательно, что этих персонажей можно описать через персонажа-функцию хранителя леса). 

 

Минин Ф.Д., РХГА им. Ф. М. Достоевского, студент 3 курса, факультет «Философия, богословие, религиоведение»

E-mail: fedorminin22@mail.ru

 

 

 

Г.П. Настин (Москва)

 

Символика пространства города Аркхем в малой прозе Г. Ф. Лавкрафта. 

Связь образа вымышленного города с реальностью и авторской философией

 

Образ города Аркхем развивался Лавкрафтом во множестве произведений на протяжении всей его творческой жизни. При создании образа Аркхема Лавкрафт вдохновлялся Салемом – городом, который известен судебными процессами над ведьмами и колдунами. Также Лавкрафт вдохновлялся архитектурой Провиденса, города в котором он родился и прожил большую часть своей жизни, о чём Лавкрафт говорит в своих записях.

Создавая художественное пространство Аркхема, Лавкрафт отходит от «канонов» классического готического ужаса: он переносит действие в знакомые для него городские условия. Героев в произведениях об Аркхеме можно разделить на три типа: искатели тайного знания, противостоящие им скептики и обыватели.

Система образов Аркхема составлена из «меньших» образов, которые обладают двумя характеристиками: древности и страха неизвестного Обе эти идеи отражают лавкрафтовскую концепцию о самом древнем страхе человечества, которым является страх неизвестного.

Аркхем можно рассматривать в качестве символа основных положений философии Лавкрафта в его прозе: «спасительной» ограниченности человеческого сознания, шаткого положения человека в мире, который он не способен постичь.

 

Настин Г.П., студент магистратуры МГУ им. М.В. Ломоносова (кафедра теории литературы)

E-mail: nastingleb@gmail.com

 

 

 

Т.А. Радченко (Витебск)

 

Вселенная Конана Варвара как основа фэнтези. Хайборийская эра

 

Фэнтези – весьма популярный жанр современного словесного искусства. Произведения фэнтези зачастую раскрывают перед читателем обширный спектр выдуманных миров и волшебных рас. За долгое время существования жанр фэнтези успел покорить сердца многих читателей, ищущих захватывающих приключение и (одно из главных «гордостей» фэнтези) путешествий по волшебным мирам. Самые известные писатели, работающие в данном жанре, прославились своими уникальными мирами, каждый из которых неповторим по-своему. Например, известный американский автор Роберт Ирвин Говард стал основоположником Хайбориской эры, мира, к которому в последствии обращались многие другие. После многократных журнальных сериалов Говард добился статуса одного из основоположников жанра «героического фэнтези», который славится красочным повествованием о доблестном персонаже и его великих похождениях. Ведущим протагонистом Говарда стал Конан Варвар. Писатель создал двадцать одно произведение конановского цикла, при этом оставался какое-то время незамеченным литературной критикой своего времени. Современному читателю так или иначе приходилось столкнуться с именем Конана-киммерийца, однако мало кто из любителей современного фэнтези сможет поведать о корнях этого варвара и его родной земле. 

 

Радченко Т.А., Витебский государственный университет имени П.М. Машерова (Беларусь), магистрант факультета гуманитаристики и языковых коммуникаций

E-mail: rad_tt@mail.ru

 

 

 

Р.Р. Рустамов (Санкт-Петербург)

 

Конструирование вымышленных миров: У. Эко и Л. Долежел

 

Конструирование миров, миротворчество (worldbuilding) является ключевым элементом фантастических и фэнтезийных произведений, часто – их определяющей чертой и структурной необходимостью. В работах по семиотике У. Эко и Л. Долежела представлены схожие точки зрения на природу и способы построения научно-фантастических миров как структурно отличных от миров реальных.

Будучи продуктами ментальной деятельности, возможные миры в концепции Эко являются конструктами культуры.  По Эко, возможный мир – это совокупность индивидов, выделенных в виде пучков свойств, заимствованных у мира «реального», который, таким образом, становится основой для создания вымышленного мира. Долежел называет этот процесс приписыванием фикциональному объекту реального прототипа.

Согласно Долежелу, вымышленные миры неизбежно неполные, т.к. каждый текст лишь частично описывает свой мир с определенной точки зрения. Схожим образом рассуждает Эко, отмечая, что воображаемый мир не может сам создать цельный и завершенный универсум, наполнив его индивидами и свойствами.

Оба исследователя приписывают важную роль в интерпретации вымышленных миров читателю. Долежел считает, что если мир конструируется автором, то читатель реконструирует его. Эко утверждает, что читатель заполняет пробелы в тексте, делая умозаключения на основе своих знаний, контекста, опыта и т.д.

 

Рустамов Р.Р., студент Российского государственного гидрометеорологического университета

E-mail: mr.romanrust@gmail.com

 

 

 

В.В. Семочкина (Москва)

 

Взаимодействие пространств в романе С. Кинга «Оно»

 

С. Кинг – американский писатель жанра хоррор, включающий в свои работы элементы фантастического. 

В романе Кинга «Оно» наблюдается взаимодействие двух хронотопов – современности и далёкого прошлого, а также особенное функционирование фотографических пространств. Для анализа обратимся к теории Ф. Мендельсон, выделяющей 4 типа нарративов: портальный, иммерсивный, интрузивный, лиминальный.

При анализе романа мы обнаружим, что в произведении Кинга встречаются интрузивный и портальный нарративы, которые дополняют друг друга. Взаимодействие пространств необходимо в романе для того, чтобы: 

1.         Группа подростков смогла разгадать тайну происхождения чудовища, которое убивает детей, и понять, что оно из себя представляет, чтобы победить его. Переместившись в далёкое прошлое, ребята увидели, кем является клоун, и откуда он появился на планете. Иммерсивный тип нарратива подчеркивает изменение в реальности после того, как чудовище прибыло на нашу планету, демонстрирует, каким образом оно влияет на человечество и губит жизни людей на протяжении столетий. 

2.         Взаимодействовать инопланетному существу с нашим миром. Фотография – это и портальный, и иммерсивный нарратив. Благодаря ему клоун проникает в реальный мир, коммуницирует с героями и показывает возможный исход. Фотография, являясь дополнительным слоем, участвует в организации пространства, расширяет и усложняет хронотоп, вводя дополнительные измерения. Она является порталом в силу своей двойственности, указывает одновременно на присутствие и отсутствие. Чудовище вмешивается в статичное фотографическое пространство, нарушает ход событий на изображении. Подростки доверяют фотографии как объекту, на котором запечатлена реальность и понимают, что действительно могут погибнуть в схватке со злом.

 

Литература

 

1.         Сонтаг С. О фотографии. М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2013.

2.         Mendelsohn F. Rhetorics of Fantasy. Wesleyan University Press, 2008. Kindle Edition Ebook.

 

Семочкина В.В., студентка выпускного курса филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, кафедра общей теории словесности (теории дискурса и коммуникации)

E-mail: lera.semochkina@mail.ru

 

 

 

И.М. Соколенко (Москва)

 

Автоматизация и остранение пространства в контексте переходного состояния 

в текстах коллективного веб-проекта «Backrooms»

 

Backrooms (далее Закулисье) – англоязычный литературный проект совместного веб-творчества, зародившийся на интернет-форуме 4Chan в «ветке» обсуждений, посвященных мистике. Изначально появилась фотография странного офисного помещения с желтыми обоями и мерцающими люминесцентные лампами, где некоторые стены не доходили до потолка. Впоследствии в качестве объяснения родилась легенда, ставшая основой для всего сообщества авторов. Закулисье как концепция представляет собой подпространство условной объективной действительности или Сцены, которое состоит из множества лиминальных пространств, связанных между собой «входами» и «выходами». Эти места принято называть уровнями Закулисья. По сравнению с повседневными лиминальными пространствами уровни выступают как их остраненная версия. Если на Сцене такие вещи – привычная декорация реальности, то в текстах Закулисья они становятся «сверхверсией» себя, находятся вне привычных причинно-следственных связей. Переход из реального мира в альтернативный можно интерпретировать через текстуальные процессы «автоматизации» и «остранения» в понимании В.Б. Шкловского. «Остранение» пространства в текстах Закулисья естественно: это теперь также герой истории.

 

Соколенко И.М., НИУ ВШЭ, факультет гуманитарных наук, студент 3 курса бакалавриата ОП «Филология»

Email: siroqmanpilot@gmail.com

 

 

А.А. Суетов (Санкт-Петербург)

 

Путь Арагорна в романе «Властелин Колец» 

как репрезентация традиции рыцарского квеста в фантастике

 

Путь Арагорна в романе Джона Рональда Руэла Толкина «Властелин колец» насыщен большим количеством опасностей и испытаний. Представляется возможным рассмотреть череду этих испытаний как продолжение традиции рыцарского квеста в фантастике. 

Ранее данная проблема не была широко освещена в толкиноведении. Видный британский толкиновед Томас Шиппи в своей книге «Дж.Р.Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье» при анализе образа Арагорна обращает внимание лишь на манеру речи персонажа. 

В рамках своего исследования я планирую проверить гипотезу о том, что элементы пути Арагорна действительно совпадают с рыцарскими квестами в фантастической литературе.

 

Литература

 

1. Шиппи Т. Дж.Р.Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье / пер. с англ. М.: Никея, 2023. 

 

Суетов А. А., студент 4 курса бакалавриата департамента филологии НИУ ВШЭ СПб

E-mail: alexandrsuetov@gmail.com

Д.Ю. Сырысева (Москва)

Мортальное пространство в романе Альбины Нурисламовой (Альбины Нури) 

«Пятый неспящий»

 

Роман современной русскоязычной татарской писательницы Альбины Нурисламовой (Альбины Нури) «Пятый неспящий» (2018) на уровне макропоэтики выстроен как чередование историй, восприятий одних и тех же событий разными людьми, каждый из которых рассказывает свою историю, что создает картину отношений в семье, разрываемой противоречиями. В последней главе романа выясняется, что все рассказывающие истории люди мертвы, а роман – это повествование мертвецов или призраков, что позволяет говорить об отражении традиций магического реализма. Действие разворачивается в мортальном пространстве, которое создается с помощью различных прием и средств (хрономиражи, воспоминания, повествование мертвецов, субъективация повествования).

На уровне микропоэтики в романе сталкиваются два представления о смерти. Во-первых, это литературоцентричный взгляд на смерть, на то, что происходит с душой человека в загробном мире, опирающийся на «Божественную комедию» Данте Алигьери. Во-вторых, это мифолого-религиозные представления о жен – нечистом духе, бесе, существе, в которое превращается душа убийцы, умершего без раскаяния. На многих страницах романа приводятся рассуждения о смерти, о том, как чувствует себя умирающий человек в последние секунды жизни, как факт умирания отражается в сознании и как может влиять на восприятие окружающей действительности.

 

Сырысева Д.Ю., м.н.с., Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН 

Е-mail: syryseva97@mail.ru

 

 

 

 

П.С. Цветкова (Москва)

 

Mise en abyme 

как граница реального и вымышленного в фантастическом нарративе 

(на примере медиафраншизы «Петровы в гриппе»)

 

Фигура mise en abyme тяготеет к разным ипостасях на экране и в книге, но при этом остается связующим звеном для постмодернистского нарратива. Повествование во всех частях франшизы сходится в: принципиальной фрагментарности и нелинейности; построении трансгрессивного художественного мира, нивелирующего границы иллюзии, вымысла и реальности; полифоничности изображения; карнавализации и мифологизации; метаповествовательной установке и в множественной системе ссылок нарратива на элементы внутри себя. 

Граница между «условно реальным» (т.е. воспринимаемым как правдоподобное и целостное) экзегезисом и «условно вымышленным» (в рамках произведения) диегезисом – то, с чем работает mise en abyme. Он подсвечивает эту границу через воспроизведение одного и того же в реальном и в фикциональном. Прием становится случаем нарушения правил фикциональной игры. 

Осмысление нарратива в романе «Петровы в гриппе и вокруг него» (2016), в фильме «Петровы в гриппе» (2021) и в клипе «Реванш – Хаски» (2021) позволило сформулировать основные функциональные роли фигуры mise en abyme: 1) прием метаповествовательной установки, в ходе которого происходит деавтоматизация восприятия нарратива, осознание нарративом собственной фикциональности; 2) герменевтический прием, регулирующий лакунарность в тексте и создающий для читателя/зрителя систему с нестабильными связями, в которой необходимо разобраться; 3) прием уплотнения идейной, смысловой составляющей нарратива.

 

Цветкова П.С., НИУ ВШЭ, Москва, студент бакалавриата

E-mail: pstsvetkova@edu.hse.ru