БЛОК 3

 

Т.В. Агошкова (Москва)

 

Существование фантастического мира: 

философский взгляд на параллельные вселенные

 

Параллельные вселенные являют собой концепцию, позволяющую нам представить возможность существования бесконечного множества реальностей, параллельных нашей. Фантастические произведения создают миры, где магия, технологии или существа из других измерений являются нормой.

В романах Л. Перуца «Прыжок в неизвестное» (1918) и Дж. Финнея «Меж двух времен» (1970) проявляются философские аспекты пространства и существования параллельных миров или альтернативных реальностей; романы могут рассматриваться как философские исследования пространства, времени и возможности существования иных миров. 

М. Хайдеггер рассматривал пространство как основу для бытия и взаимодействия с миром. Это для него не просто физическое, но и философское понятие, олицетворяющее отношение к миру. В «Меж двух времен» пространство – символ человеческой свободы и ответственности. 

Для Р. Декарта пространство – математическая абстракция, описываемая геометрическими терминами; оно является бесконечным и однородным. В «Прыжке в неизвестное» мы видим отражение бесконечности и разнообразия пространственных миров, которые герои исследуют. Эти миры могут быть бесконечными в своей разнообразной форме и структуре.

Сартр рассматривал пространство как место, где происходит взаимодействие с другими людьми и окружающим миром. В романах прослеживаются темы социальной идентичности и взаимодействия с окружающим миром, что соответствует идеям Сартра о свободе и ответственности человека за свои действия.

 

Агошкова Т.В., преподаватель, Московский авиационный институт

E-mail: agoshkovatv@mai.ru

 

 

 

 

Г.В. Алексушин (Самара)

 

Развитие формата путешествия в фэнтези

 

Фэнтези делятся на те, в коих путь является основой сюжета, и иные. Ряд исследователей считают путь в фэнтези квестом – путешествием с определённой целью [1].

Первые образцы фэнтези были требовательны к наличию пути. Это – традиции

•           древних эпосов,

•           научных приключений и

•           сказок, ставших предтечей фэнтези.

1-й этап – классические фэнтези Толкиена. Единственный путь в этих произведениях – «становой хребет» сюжета.

Но в конце 1-го этапа возник 2-й, в котором от пути остался таинственный вход в волшебное пространство, за ним – небольшие путешествия. Таков, например, Клайв Льюис с циклом «Хроники Нарнии» (1950-56).

Параллельно сам принцип цикличности произведений привёл к формированию 3-го этапа, с куда более поздним «Гарри Поттером». Основная идея – герой или группа героев в выдуманном автором мире, приключения происходят с ним эпизодически – в каждой части цикла – свои.

Сейчас, в рамках 4-го этапа развития фэнтези, путешествия стали вспомогательными. Поджанр «Попаданцы», например, вселенная S-T-I-K-S, не противоречит фэнтезийной основе: они не взаимосвязаны изначально. В поджанре LitRPG, близком к фэнтези, в силу базовой идеи «прокачки» игрового персонажа путь является частой и популярной версией построения сюжета. Та же тема – в RealRPG, по тем же причинам. В поджанре постапокалипсиса также путь – частое явление.

 

Литература

 

1. Алексушин Г.В. К проблеме типологизации фантастических произведений // Наука XXI века: актуальные направления развития. 2020. №1-1. С.171-173.

 

Алексушин Г.В., д.и.н., доцент, Самарский государственный экономический университет

E-mail: gva3@yandex.ru

 

 

 

 

К.А. Вихрова (Санкт-Петербург)

 

Особенности хронотопа в романе Филипа Дика «Сдвиг времени по-марсиански»

 

Статья «Филип К. Дик: Бульварный писатель-фантаст наконец-то завоевал уважение», опубликованная в журнале «The New York Times» в 2007 г., констатировала, что лучшие работы Ф. Дика (Philip Dick, 1928–1982) отличаются визионерством и сюрреалистичностью, поэтому его «американским аналогом» можно считать философа-трансценденталиста XIX в. Р. У. Эмерсона, сформулировавшего концепцию «доверия к себе». В произведениях Дика персонажи оказываются в состоянии радикального «недоверия к себе» из-за драматических проблем с оптикой: их ви́дение искажается безумием разных видов, а измененное восприятие времени влияет на характер реальности, порождая множественные миры.

В романе «Сдвиг времени по-марсиански» (Martian Time-Slip, 1962) персонажи, страдающие аутизмом и шизофренией, осуществляют путешествия во времени сначала невольно, мучаясь жуткими видениями будущих смертей и тления, а затем намеренно, чтобы разорвать ткань реальности и изменить прошлое. Для осознанного управления временем мальчик Манфред проделывает путь к священной скале марсиан и проходит через опыт нуминозного, сливающийся с шизофреническими галлюцинациями. В результате временнóго сдвига своих экзистенциальных целей достигают лишь те персонажи, которые стремятся жить в гармонии с окружающим миром, а не взять реальность под контроль.

 

Вихрова К.А., старший преподаватель, Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица, Санкт-Петербургский государственный университет

E-mail: r2654256@gmail.com

 

 

 

 

П.С. Громова (Тверь)

 

Фантастическое пространство в русской романтической повести

первой трети XIX в.

 

В русской литературе эпохи романтизма наиболее активно и смело экспериментировал с хронотопом В.Ф. Одоевский. Возможности художественного пространства и времени интенсивно использовались писателем с целью воссоздания сложной, неоднозначной картины действительности и выражения философско-эстетических идей.

Романтическая концепция двоемирия не удовлетворяла потребностей В.Ф. Одоевского. В фантастической повести «Косморама», пожалуй, впервые в русской литературе высказывается мысль о существовании множественной вселенной (мультивселенной, метавселенной, гипервселенной и др.). Писателем выстраивается иерархия миров, в которой мы видим всего два: материальный и несовершенный (субъективный) духовный, но узнаем о существовании и третьего, «высшего» мира – возможно, действительно (объективно) идеального. При этом романтический универсум может не исчерпываться этой тройственной структурой. 

Другую модель можно выявить в сказке-притче «Необойденный дом». Пространственно-временная структура этого небольшого произведения выстраивается на фундаменте и с учетом огромного литературного наследия (В. Ирвинг, В.А. Жуковский, русская народная сказка). Действие сказки-притчи происходит в двух реальностях, события в которых различаются и являются взаимоисключающими. Тем не менее, эти реальности взаимодействуют и в конце произведения непротиворечиво смыкаются в один, по сути, идеальный мир. Таким образом, изображается движение от множественного неидеального мира к идеальному цельному.

 

Громова П.С., к.ф.н., доц., ФГБОУ ВО «Тверской государственный университет», филологический факультет, кафедра филологических основ издательского дела и литературного творчества

E-mail: pollygromova@rambler.ru

 

 

 

 

 

Г.И. Губанова (Москва) 

 

Фантастический хронотоп в «Победе над солнцем» А. Крученых и В. Хлебникова

Многослойность текста «Победа над солнцем» представлена в докладе как особый случай сочетания элементов фантастики и иных характеристик в авангардном произведении 1913 года, опознаются такие признаки фантастического как наличие вымышленного мира, точка входа, нереальные характеристики пространства и предметного мира, замкнутость пространства, фантастический урбанизм, космос и электричество в будущем, а также особые черты, внешний вид и язык жителей этого мира, их фантастические свойства. Но при наличии черт фантастического и интертекстуальных связей с произведениями фантастики текст авторами-футуристами не позиционировался как фантастика, не предлагался как очередная утопия, но представлялся авторам текстом в жанре откровение, пророчеством группы визионеров, хотя и в балаганном регистре. Подобные подходы послужили принципами раскрытия образов текста «Победы над солнцем» в спектакле-реконструкции 1988 года.

Фантастический хронотоп перекрестка времени в «Победе над солнцем», где встречаются персонажи разных эпох, докладчик соотносит с игровым хронотопом праздника (маскарада, карнавала).

Выделен хронотоп центра художественной жизни, как модель внебытового хронотопа будущего мира.Признаки такого локуса обнаруживаются в контексте автобиографичности футуристического текста как отражение атмосферы в локациях, связанных с коллективным творчеством А. Крученых, В. Хлебникова, М. Матюшина, К. Малевича. 

 

Губанова Г.И., к. иск., доцент РГУ им. А. Н. Косыгина, Кафедра журналистики и телевизионных технологий.

ggubanova@gmail.com

Е.В. Дворниченко (Москва)

 

Функционирование пространства в произведениях С. Кларк

 

Пространство играет важную роль в романах и рассказах британской писательницы С. Кларк, где постоянно переходится грань между миром реальным и миром воображения, а персонажу необходимо сохранить идентичность, не забыть, кто он есть, суметь это сделать даже в положении полной изоляции, утраты связей. Так волшебник Стрендж вынужден ради магии стать безумным; Пиранези из одноименного романа заново осваивает мир в отведенном ему для жизни лабиринте, одушевляя его и переизобретая время (новый календарь).

Для построения взаимопроницаемого мира магической Англии С.Кларк прибегает к многочисленным интертекстуальным отсылкам, работающим как своеобразный литературный лабиринт, к виртуозной стилизации (оммаж Дж. Остен, Ч. Диккенсу, Л. Кэрроллу, К.С. Льюису и др). Экфрасис знаменитых полотен Каналетто, офортов Гойи и др. или концепт лабиринта из архитектурных фантазий служит инструментом создания лиминальных пространств, где граница преодолевается прямо на ярком солнце. Кларк также использует паратекст, создав уникальную систему сносок, в которых перемежаются названия вымышленных книг и реально существующих издательств, приводятся «древние» мифы и легенды Страны Фей, что расширяет пространство волшебства до королевств, находящихся по ту сторону ада.

Мир ирреального постепенно становится преобладающим, запредельное пространство постепенно становится почти всеохватным, и выход из него равен выходу за пределы самого себя, а не только возвращению к нормальной, реальности.

 

Дворниченко Е.В., РГУ им. А.Н. Косыгина, кандидат исторических наук, доцент каф. лингвистики и ИЯ

 E-mail: craveiros@yandex.com

 

 

 

 

Е.А. Иванова (Саратов)

 

Специфика функционирования фантастического пространства

в романе Э. Моргенштерн «Беззвёздное море»

 

Роман американской писательницы Э. Моргенштерн «Беззвёздное море» (2019) сочетает черты городского и квестового фэнтези, с типичным для последнего перемещением героя в некое фантастическое пространство, природа которого, однако, ускользает от однозначного определения: его размеры, принципы существования, связи с обыденным миром представляются необъяснимыми, непонятными для героя и читателя, а получаемая о нём информация зачастую оказывается ложной. Гавань Беззвёздного моря приобретает попеременно черты утопии, потерянного рая, пространства снов, ждущей обновления увядающей страны, Моргенштерн использует в её описании отсылки к «Алисе в Стране чудес» Л. Кэрролла и «Бесконечной истории» М. Энде. Такая нестабильность образа этого фантастического пространства, изменчивость представлений о нём становится одним из главных вызовов одновременно для героя и читателя романа, вовлекает их в игру, цель которой – не только раскрыть тайны Гавани Беззвёздного моря, но и понять суть выполняемого героем квеста, связанного с одной из центральных тем романа – рассказыванием и конструированием историй. Бесконечное разрастание пространства отражает невозможности закончить затянувшийся запутанный сюжет, а целью путешествия оказывается завершение истории и разрушение Гавани Беззвёздного моря. Но разрушение является здесь счастливым концом, открывающим возможность перерождения. И именно взаимодействие героя с фантастическим пространством служит одной из ключевых составляющих и движущих сил сюжета.

 

Иванова Е.А., к.ф.н., доцент кафедры гуманитарных дисциплин, Саратовская государственная консерватория им. Л.В. Собинова

E-mail: elivan1988@gmail.com

 

 

 

 

А.А. Казаков (Томск)

 

Хронотоп космической/магической школы/академии в современной фантастике

 

Если понимать хронотоп в бахтинском смысле (как событийный генератор сюжетности), а не в формалистско-структуралистском (как алфавит или словарь знаков, опосредованных пространственной метафорой), особый интерес вызывает космическая/магическая школа/академия, которая оказывается не атрибутом внешней обстановки, не одним из знаковых слоев текста, а порождающей основой сюжета становления героя, разного рода испытаний (которые будут частью именно обучения), противостояния с антагонистом и любовной коллизии. В современной отечественной фантастике (от «Летописей разлома» Н. Перумова до «Унесенного ветром» Н. Метельского) хронотоп школы/академии присутствует практически всегда (хотя бы как этап пути героя, скажем, в третьем томе семитомника), с ним конкурирует, пожалуй, только хронотоп арены.

При этом в литературной классике школа практически отсутствует (из того, что памятно любому, вспоминается разве что «Том Сойер»). В фантастической классике этот хронотоп тоже почти не встречается, он имел побочное значение, например, в «Волшебнике Земноморья» У. Ле Гуин. Поворот, конечно, связан с историей Гарри Поттера, хотя в современной русской фантастике более заметно влияние «анимэ»-формата, в котором влияние Дж. Роулинг соединяется с особой дальневосточной (японской или корейской) эстетикой школьной и студенческой повседневности. Если прослеживать традицию по линии космической, а не магической академии, то здесь история более сложная: можно вспомнить достаточно ранний пример «Звездного десанта» Р. Хайнлайна.

 

Казаков А.А., д.ф.н., доцент, профессор, Томский государственный университет, Томский государственный педагогический университет

E-mail: akaz75@mail.ru

 

 

 

М.Н. Капрусова (Воронеж)

 

Полет Маргариты как путешествие между мирами

(по роману М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»)

 

Полет Маргариты – это цепь ее переходов из одного топоса в другой, преодоления границ. 

Преображение героини, способность летать происходит перед зеркалом- границей между мирами. 

Клены, которые ударили Маргариту по лицу, этим закрыли ей ход в особняк. Клены – «воины света» – граница между мирами. 

Из особняка Маргарита вылетела через окно и на половой щетке. Первое ожидаемо: издавна порог, окно, труба печи воспринимались как граница, отделяющая «свое» от «чужого». Удивляет половая щетка вместо метлы. Но на дворе XX век, изменилась «аппаратура», как будет сказано на сеансе в варьете.

Валуны, сосны, обрыв, перед которыми оказывается Маргарита, – новая ступень к ее трансформации. Это образы границы между мирами – реальным и мистическим. 

Купание в реке помогает Маргарите перейти в стихию язычества, в иное время и пространство. 

Возвращение Маргариты с реки в Москву происходит на машине, но ведет ее грач – птица-медиатор, соединяющий мир живых с миром мертвых. Он посадил машину на кладбище – перекрестье жизни и смерти. Все это подготавливают Маргариту к переходу в пространство смерти. Она вновь летит на щетке, а потом снова (как в начале ее путешествия) босыми ногами идет по ступеням лестницы. В преображенной квартире № 50 и после бала Маргарита летает уже только с чьей-то помощью (например, Коровьева или шофера-грача). Она уже не пересекает границ.

Заканчивают свой земной путь Мастер и Маргарита, перелетая последнюю границу на волшебных черных конях (громовых тучах и атрибутах смерти). Путь к Вечному дому, а потом по лунной дорожке герои совершают босяком, как первопредки.

 

Капрусова М.Н., к.ф.н., доцент, Борисоглебский филиал Воронежского государственного университета)

E-mail: kaprusova@mail.ru

 

 

 

Е.А. Кондратьева (Санкт-Петербург)

 

Документальная фантастика: 

географический регион Солонь в прозе Алена-Фурнье

 

Солонь – географический регион в центре Франции, ограниченный притоками Луары. Этот национальный заповедник отличается дикой, влажной, болотистой местностью, знаменит густыми лесами и небольшими прудами. Населённые пункты немногочисленны. Даже в настоящее время транспортное сообщение в этом глухом краю почти не развито. Лишь во второй половине XIX века это пространство стало пригодно для ведения сельского хозяйства, болотистая местность была осушена. В этих местах провёл свои юные годы французский писатель Ален-Фурнье (1886-1914). Испытывая необыкновенно сильную любовь к родному краю, он подробно и правдиво запечатлевал его черты в письмах и малой прозе, готовясь к созданию своего главного большого произведения – романа «Большой Мольн» (1913), место действия которого – всё та же Солонь. В текстах Алена-Фурнье этот уникальный регион описан со всей документальной точностью, и всё же, с учётом творческой транспозиции определённых локаций, а также особой функции пространства в произведениях писателя, можно говорить о фантастическом характере описаний с точки зрения жанровой специфики текстов, композиции, стилистики. Пространство Солони является одновременно персонифицированным и символическим, эта тайная область поиска и обретения искомого наследует топосам мировой литературы, а характер трансформации региона в прозе Алена-Фурнье предвосхищает работу с одновременно достоверным и фантастическим локусом, характерную для так называемого «магического реализма». 

 

Кондратьева Е.А., Санкт-Петербургский государственный университет, старший преподаватель кафедры французского языка Факультета иностранных языков

E-mail : elli_verano@yahoo.fr

 

 

 

 

Д.Л. Куликова (Москва)

 

Онейрическое пространство в романе А. Сальникова «Оккульттрегер»

 

А.Б. Сальников – современный писатель, чье творчество в последние 10 лет привлекает внимание читателей и исследователей. В его романе «Оккульттрегер» (2022), который можно отнести к жанру городского фэнтези, читатель находит любопытную комбинацию гиперреалистического изображения повседневности, обилие интертекстуальных отсылок к различным произведениям популярной культуры и игру с пространством условно фантастическим и реалистическим. Множество маленьких более или менее трудных загадок текста Сальникова наряду со своими задачами могут выполнять следующую функцию – быть в романе инструментом создания онейрического пространства. Егор, персонаж эпилога, появляется на страницах романа не впервые: он был участником событий «сна» о Прасковье и других, притом именно он был единственным чужаком, посвященным в тайную жизнь демонов, ангелов и оккульттрегеров. В финале мы узнаем о том, что он пострадал от черепно-мозговой травмы, и фантастические события могут быть объяснены как его сон во время операции и выздоровления. Подобная интерпретация объясняет и источники заимствований (произведения второй половины ХХ века или начала XXI в., которые наиболее близки поколению Егора), и обилие именно сюжетов массовой культуры, которые наиболее известны молодому человеку возраста Егора. Противоречием законам сна в пласте романа, посвященном Прасковье, будет определенный гиперреализм и натурализм повествования, который позволяет рассмотреть каждую будничную деталь жизни провинциального города. 

 

Куликова Д.Л., к.ф.н., с.н.с. ИМЛИ РАН, Научно-исследовательский центр (лаборатория): «Наследие Л. Н. Толстого в мировом культурном контексте»

E-mail: dasha0kulikova@yandex.ru

 

 

 

 

Е.Ю. Лебедева (Москва)

 

Хранитель памяти: Гондор за пределами «Властелина колец»

(по неоконченным текстам Толкина)

 

После создания «Властелина колец» Дж.Р.Р. Толкин не раз возвращался к сюжетам Третьей эпохи Средиземья, упоминавшимся в романе или Приложениях к нему. При рассмотрении таких текстов («Поражение в Ирисной низине», «Кирион и Эорл», «Битва у бродов Изена») мы видим, что внутри мира они позиционируются как созданные в рамках гондорской исторической традиции, основанной на летописях и других документах, дополненных историками Гондора их выводами и предположениями в начале Четвертой эпохи. Сохранение традиции и допуск к документам часто связаны с инициативой королей, позже – наместников.

Гондорская традиция прописана и в текстах о Нуменоре («Описание острова Нуменор», «Алдарион и Эрендис», история падения Нуменора), причем создание или сохранение их связано с Элендилем. Наконец, в тексты о древних временах Толкин в 1950-х гг. решил ввести указания именно на человеческую, и, в частности, гондорскую традицию. Указания на «людское» или «нуменорское» происхождение легенд было введено в поправки к ряду текстов, можно встретить и упоминания именно о Гондоре и снова – о связи этой традиции с Элендилем («Названия рук, пальцев и числительных», «Преображенные мифы»).

Таким образом, важная черта Гондора в легендариуме это сохранение традиции не только о собственной истории, но и обо всех трех Эпохах Арды. Как формулирует сам Толкин в заметках об Истари – Гондор был «средоточием знания и власти»; и эта черта нашла воплощение во многих текстах на самые разные сюжеты.

 

Лебедева Е.Ю., м.н.с., Институт археологии РАН, Научный архив

E-mail: kemenkiri@gmail.com

 

 

 

И.Г. Меркулова (Москва)

 

Со страниц фантастики в цифровую реальность: образ Шоггота

 

            

Доклад подготовлен в рамках ГЗ ГАУГН «Цифровизация и формирование современного информационного общества: когнитивные, экономические, политические и правовые аспекты» (FZNF-2023-0004).

 

Мы анализируем связь образов фантастической литературы с темой искусственного интеллекта, в частности, с появлением в интернет-пространстве мема Шоггота. Образ зеленого существа, похожего на осьминога, со множеством глаз, был создан в 1930-х гг. Говардом Лавкрафтом в романе «Хребты безумия» (At the Mountains of Madness). Традиция «лавкрафтовских ужасов» как особого жанра фантастической литературы, описывающей страх перед неизведанным и непостижимым, оказала значительное влияние на массовую культуру XX-го века.

С появлением в 2022 г. нейросети ChatGPT, вызвавшей волну дискуссий и страхов среди специалистов и широкой публики, литературный персонаж Шоггот получил второе рождение. Визуально его образ изменился: к зеленому осьминогу добавился оптимистический смайлик.  Шоггот превратился в вирусный мем среди инсайдеров искусственного интеллекта и стал символом возможных рисков использования всей серии чатботов. Смысл мема заключался в том, чтобы показать, что система ИИ и человеческое сознание способны лучше понимать друг друга. 

Успех мема Шоггота в цифровой реальности объясняется несколькими уровнями прочтения: вместо линейной интерпретации (смайлик: людям не стоит бояться) появляется интерптерация критическая (маска смайлика: маскирует реальные опасности чатбота). 

С точки зрения семиотики культуры, чтобы понять механизм действия мема на пользователей, мы должны перейти от системы нормирования отношений с искусственным интеллектом на основе страха («Мы» - «Он») к регламентированию на основе стыда и этических норм, к созданию нового совместного коллектива «Мы». 

 

 

Меркулова И.Г., кандидат филологических наук, доктор лингвистики (PhD),

доцент, Международный центр семиотики и диалога культур

Государственный академический университет гуманитарных наук, Москва

руководитель МЦС ГАУГН

igmerkulova@gaugn.ru

 

 

 

 

В.В. Сердечная (Краснодар)

 

Пространство Муми-дола как идиллический топос

 

Финская сказочница Туве Янссон изобрела свой мир муми-троллей, реализованный в нескольких сказочных повестях («Маленькие тролли и большое наводнение», 1938; «Муми-тролль и комета», 1946, «Шляпа волшебника», 1949; «Мемуары Муми-папы», 1950; «Опасное лето», 1954; «Волшебная зима», 1957; «Папа и море», 1965) и рассказах.

Важнейшим топосом этого мира становится муми-дол, долина Муми-троллей, населенная многообразными магическими существами, но являющаяся домом для муми-троллей. 

Важнейшими законами существования муми-дола являются любовь и принятие всех существ во всех их проявлениях: и страшного Волшебника, и жуткой Морры, и странных Тофслы и Вифслы, и многих других. Муми-дол живет по законам гостеприимства, принятия всех под свой кров. 

Важные черты этого мира – отказ от иерархии событий по важности и от разделения героев и явлений на маленьких и взрослых, на умных и глупых, на злых и добрых: каждый достоин сочувствия, никто не зол сам по себе. И даже зима, страшный сезон, в который муми-тролли уходят в спячку, оказывается не царством холода и смерти, а просто пространством иных законов и несколько иного социума. 

Но носителем этой установки, как и установок любви и свободы, является именно пространство дома, шире – муми-долины. 

 

Сердечная В.В., Кубанский государственный университет, доцент кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения, доктор филологических наук

E-mail: rintra@yandex.ru

 

 

 

 

И.Н. Ткаченко

 

Время и пространство в романе Я. Вайсса «Дом в тысячу этажей»

 

Роман Я. Вайсса «Дом в тысячу этажей» (1929) погружает читателя в двойную «виртуальную реальность»: галлюцинаторных видений, испытываемых больным тифом героем, и иллюзорной среды, искусственно создаваемой в мире этих видений. Герою романа, ничего не помнящему о своем прошлом, предстоит выйти за пределы этой двойной «виртуальности», чтобы затем очнуться на больничной койке в лагере военнопленных. Фантасмагория разворачивается попеременно в замкнутом пространстве огромного здания, где царит самая жесткая общественная иерархия под электронным контролем, и в тифозном бараке и лагерной больнице, также представляющих замкнутое пространство. Вайсс являлся автором первого научно-фантастического произведения, в котором показано использование технических средств социального контроля. Роман следует рассматривать в ряду таких известных антиутопических произведений, как «Когда спящий проснется» Г. Уэллса, «Железная пята» Дж. Лондона и «Гиперболоид инженера Гарина» А.Н. Толстого, отображающих те же «неофеодальные» тенденции. С другой стороны, у современного читателя он вызывает ассоциации с позднейшими произведениями жанра «1984» Дж. Оруэлла, «Высотка» Дж. Балларда и «Игрек минус» Г. Франке. Восприятие читателя определяется не хронологическим порядком появления произведений, а порядком его знакомства с ними, которое может протекать в обратной временной последовательности.   

    

    Ткаченко И.Н., независимый исследователь.

    E-mail: intka-o@mail.ru   

 

 

 

А.В. Толмачëв (Москва)

 

Многомерность пространства и времени в современной научной фантастике

 

Научно-фантастическая литература опирается на реальные достижения современных ей научных открытий. Некоторые ученые считают, что существует слишком тонкая грань между научным фактом и художественным вымыслом. Одним из замечательных запечатлителей структуры мира нашей Вселенной является известный китайский писатель-фантаст Лю Цысинь с его знаменитой трилогией «Задача трех тел», «Темный лес» и «Вечная жизнь смерти», а также его поклонник и продолжатель творчества Лю Цысиня – другой китайский писатель-фантаст Ли Цзюнь, пишущий под псевдонимом Баоши.

Лю Цысинь через разговор своих литературных героев описывает в «Вечной жизни смерти» четырехмерное пространство. Лю Цысинь предполагает, что в момент творения Вселенной она была десятимерной. А затем, по мере восстания антитворца и начавшейся войны с Творцом, первовселенная начала понижать пространственную размерность и понижать в ней скорость света. Баошу в своей книге «Возрождение времени» также обращается к идее десятимерной идеальной первовселенной, которую можно возродить из нашей трехмерной сегодняшней вселенной с помощью Творца, который в книге значится под именем Хозяина. В «Вечной жизни смерти» Лю Цысинь понижение размерности Вселенной связывает с великой войной Творца и антитворца. В фантастической литературе авторы постоянно предлагают модели крайних точек возможного развития известных физико-математических научных теорий о пространстве и времени. Писатели-фантасты проводят мысленные эксперименты с такими теориями, а также предлагают новые взгляды на возможное развитие представлений о пространстве и времени, используя не научные, а художественные и религиозно-мифологические способы познания.

В рассмотренных фантастических произведениях предполагается присутствие отдельных фрагментов многомерных пространственно-временных миров, имеющих место в нашей привычной трехмерной вселенной, а также предполагается преобразование многомерных миров в понижение или повышение их размерностей. Силы, которые могут это преобразование осуществлять – есть силы Творца. Писатели-фантасты, таким образом, вводят в научные теории познания элементы религиозного, мифологического, художественного и интуитивного способов познания, что способствует усилению духовной и творческой активности любых исследователей, познающих миры природы и человека. Научная фантастика становится в настоящее время активным познавательным инструментом и для ученых-атеистов, вводя в их размышления Творца, и для верующих ученых, расширяя их возможности и гармонизируя их духовный мир с научными исследованиями.

 

Толмачёв А.В., Российский православный университет св. Иоанна Богослова

E-mail: 9409574@mail.ru

 

 

 

 

А.О. Филимонов (Санкт-Петербург)

 

Пространство вдохновения в рассказе В. Одоевского «Импровизатор»

 

Рассказ Владимира Одоевского «Импровизатор» (1833) посвящён обретению писателем фантастического дара автоматического письма, оборотная сторона которого – способность видеть сущность вещей во всех подробностях за гранью чувственного восприятия. Полученный от доктора-чародея талант потребовал перестройки сознания, потому что открыл перед автором иные пространственно-временные связи, где распадаются привычные образы, это мир измерений, вложенных одно в другое. Герой обращается к глубинам подсознания, которое, согласно Ж. Лакану, структурировано как язык. Вместе с неиссякаемым потоком вдохновения он получает способность видеть за оболочкой материи химические процессы, что отдаляет его от мира чувств. Поэт становится безумцем, на нём красный колпак якобинца и материалиста, который не в состоянии обрести внутреннюю гармонию. По мнению М. Фуко, за безумие всегда ответственно ложное вдохновение, фантазии, заменяющие подлинную реальность. Рассказ Ф. Одоевского перекликается с рассказом А. Пушкина «Египетские ночи», где импровизатор-итальянец демонстрирует публике дар спонтанного сочинительства. В. Одоевский предвосхитил цифровую эпоху, отдав героя во власть познания, не наделив его моральными качествами и осознанием того, что Ф. Шеллинг называл божественным воображением, слитым с воображением Творца. 

 

Филимонов А.О., независимый исследователь, Союз писателей, (Санкт-Петербург)

E-mail: melosan@mail.ru

 

 

 

 

Е.В. Харитонова

 

Специфика пространственной организации цикла фэнтези

Тамары Михеевой «Семь прях»

 

Тамара Михеева – современный писатель, автор книг для детей и подростков. С книжным циклом «Семь прях» связано обновление поэтики, изменение авторского стиля Т. Михеевой. К настоящему времени опубликовано пять книг, входящих в состав цикла. 

Пространственная организация циклического единства, с одной стороны, соответствует жанрово-стилевым конвенциям классического и современного фэнтези, с другой – обладает некоторой спецификой. 

Идея множественности миров (пространств) в рассматриваемом цикле коррелирует с идеей единого, но расколотого мира (пространства).

Пространственная структура цикла «Семь прях» включает в себя образы эмпирического и воображаемого, открытого и замкнутого, внешнего и внутреннего, своего и чужого, кругового и линеарного пространства. Особый интерес представляет образ Северных холмов, объединяющий социальное и мифологическое начала. Важную роль в циклическом образовании играют хронотопы дороги (пути) и порога (лиминальное пространство). Среди различных форм и видов путешествия в анализируемом цикле выделяется библиотравелог – одновременное странствие по изображенному автором миру и книжным страницам. Обилие метатекстовых показателей – разветвленная система эпиграфов – становится своеобразным средством ориентирования читателя в смысловом пространстве цикла «Семь прях». 

Исследование пространственной организации цикла, его топологии и топографии, пространственных представлений и образов позволяет выявить ценностные ориентации героев и повествователей, способствует эксплицированию художественной философии автора.

 

Харитонова Е.В., к.ф.н. 

E-mail: ev_haritonova@mail.ru